– Вообще-то он пока не знает, – промычал жуя брат, – я оставил ему записку в кабинете.
– Он прикончит тебя, – покачала я головой.
– Нас, – раздался знакомый голос позади. Я обернулась погружаясь в теплый взгляд Пьетро.
– Вас, – почти смеялась я, радуясь как маленькая, что дорогие мне люди будут рядом.
– Не мог я отпустить тебя не отдав долг, – Джаред подвинул стул ближе и обнял меня, – я люблю тебя, сестренка. Он шумно дожевывал пиццу, чавкая прямо мне в ухо.
По громкой связи объявили рейс. Взяв свои вещи, мы двинулись по трапу к самолету. Джей вздрогнул, когда мы заходили внутрь.
– Больше двадцати часов сидя, – фыркнул он, – камера пыток, – завидев симпатичную стюардессу Джей подмигнул ей. Девушка залилась румянцем, – хотя, возможно, я найду себе занятие на это время. Он облизнул нижнюю губу и сел на свое место. Бессонная ночь и день полный неприятных открытий прямо отразились на моем самочувствии. Кажется, я уснула раньше, чем самолет поднялся в воздух.
Маленькое круглое окно покрылось узором из крошечных снежинок. В них искрились золотистые солнечные искорки. Лучи сочились сквозь облачные дюны, подобно иллюминирующим нитям. Над головой загорелся знак – пристегнуть ремни. Джаред нехотя вернулся на свое место, послав своей новой знакомой воздушный поцелуй и щелкнул застежку.
– Это жестоко, – нахмурившись сказала я, уловив на нем ее тоскливый взгляд, – нельзя так играть с чувствами людей.
– Я могу сказать тебе тоже самое, – сложив руки на затылке сказал он.
– Я никогда так не делаю, – возмутилась я в ответ. Но Джей, хлестнув меня взглядом, только поднял брови и, кажется, приготовился сказать что-то ну очень колкое, когда Пьетро положил ему на плечо руку.
– Снижаемся. Хотите леденцы?
Мы с Джеем, сверкнув глазами, взяли по конфете и уставились на мониторы. Там появилось улыбчивое лицо бортпроводницы. По лицу брата расползлась кривая похотливая ухмылка.
– Ты животное, – брезгливо сказала.
– Я животное, – самодовольно повторил он.
Не сказав ни слова, я размахнулась и изо всех сил пнула его по ноге.
– Я злопамятное животное, – остерегающе ухмыльнулся Джаред потирая ушибленное место.
Надпись на нескольких языках гласила: «Добро пожаловать в Сингапур».
– Почему именно Сингапур? – аэропорт впечатлял и размерами, и дизайном. Несмотря на то, что он был заполнен до отказа, ощущение легкости все равно присутствовало.
Этому способствовали светлые тона; много стекла и стали; и полы, выложенные геометричным рисунком.
– Грей никогда ничего не объясняет, но если он отправил тебя сюда – будь уверенна: старик знает, что делает.
– Давай помогу, – Пьетро взял мою сумку.
– Нежно-голубой тебе не к лицу, – Джей язвительно хмыкнул.
– А по-моему он отлично оттеняет мою смуглую кожу, – серьезно ответил Пьетро.
Такси подъехало к двум стеклянным башням. Немного асимметричные, словно прорисованные небрежными мазками, они ослепительно сверкали в последних лучах заходящего солнца.
– Ничего себе! – сказала я, закрывая за собой дверь такси. Пьетро присвистнул.
– Это одна из многих резиденций Грея, – Джаред уверенно шел по направлению к входу, словно был здесь много раз подряд, – в Сингапуре находится так называемая нейтральная зона. Здесь происходят все самые важные собрания Амбрэ. Квартира у него, что надо. Вам понравится.
Мы поднялись почти на самый верх башни, прошли по светлому коридору декорированному в стиле изысканного хай-тека и, наконец, достигли цели.
– Вуаля! – ответил Джей, распахивая перед нами дверь. Он первый, в радостном возбуждении, побросал багаж, скинул с себя кофту и упал на один из канареечно-желтых диванов. Пьетро приобнял меня за плечи.
– Тебе нравится здесь? – он заглядывал ко мне в глаза со странным благоговением.
– Да, очень, – я прошла глубже, поставила сумку и села на кресло оглядываясь вокруг. Красиво, шикарно, дорого, но домом это место я никак не могла назвать. Сколько я буду здесь жить?! А что если это навсегда? И насколько может растянуться мое навсегда, может день, может месяц.
Я так устала, что перед глазами все плыло. Распластавшись в кресле, которое оказалось совсем не таким удобным, как выглядело изначально, я продолжила изучение нового дома. Идеально ровные кремовые стены; высокие потолки – мне казалось метров пять, не меньше, граничили пространство причудливыми линиями. Плоскости то выступали; то углублялись, словно незаконченный кубик Рубика. В просторной гостиной стояло несколько диванов и кресел образовывая круг. Рядом, с одним из них, шахматная доска с изысканными каменными фигурками. По периметру, на тонких, длинных ножках, стояли светильники, словно тюльпаны. Над камином висела большая, во всю стену, картина с изображением дикой лошади вставшей на дыбы. На ее массивном теле была одета боевая сбруя, а грива заплетена в толстую косу.