"Не двигаться", - подумал Люциан.
Он даже не осмеливался попробовать превратиться, из страха спровоцировать зверя. Оборотень был достаточно близок, чтобы убить его в одно мгновение, прежде чем он смог бы закончить переход в волчье обличье. Люциан оставил свой меч, чтобы не провоцировать оборотней, но теперь сожалел об этом решении. Вооруженный только своей собственной решимостью, он подумал о Соне, чтобы найти в себе силы. Он представил ее бледное лицо, сияющее перед ним как Луна.
"Прости меня, моя любовь, если этот отчаянный ход будет стоить нам нашего будущего вместе".
В пещере повисла тишина, остальная часть стаи выжидающе наблюдала за происходящим. Оборотень приблизился и опустил свою лохматую голову к Люциану.
Его ноздри бешено раздувались. Слюна капала из пасти. Монстр понюхал нарушителя. Его выступающая морда сморщилась в недоумении.
Люциан воспринял это как хороший знак.
И тот факт, что оборотень не убил его...
Рейз сидел у костра и точил топор. Новобранцы несли все косы, вилы, мечи, что им удалось спасти из своих бывших домов, цепляясь за оружие, словно они пришли на борьбу за новую жизнь на запретной пустоши. Темные глаза Рейза следили за их грозной тенью. Он не забыл Виктора или его Вестников Смерти. Люциан спас их от вампиров, но их лидера не было здесь сейчас, чтобы защитить их сегодня ночью. Они должны полагаться на свои собственные силы и мужество.
Рейз молча помолился бдительным духам своих предков:
"Защитите нас от бледнокожых демонов в людском обличии".
Молитва укрепляла его дух, пока откуда-то из глубины леса не донесся яростный вой. Рейз вздрогнул при этом звуке, и люди вокруг, затаив дыхание, испуганно перешептывались. Завывания, казалось, заполнили воздух вокруг них. От первобытной музыки волков по спине пробежал холодок.
Рейз взмахом руки, заставил людей замолчать. Он внимательно вслушался в завывания, пронесшиеся эхом по лесу. В его памяти мелькнули воспоминания о нападении на пересечении дорог в лесу и предшествующем этому страшном вое. Было ли это только его воображение или этот вой немного отличался от воя той ночью? Пронзительный лай звучал меньше, как охотничья песня кровожадной стаи, и больше как...
Чествование?
От дорогих одежд Виктора несло дренажными туннелями, через которые он только что пробирался, но Старейшина не обращал внимания на отвратительный запах. Он задумался над более важными вещами, осматривая заброшенную сторожевую башню. Тропа Люциана привела к безлюдным руинам, в которых виднелись доказательства недавнего обиталища. В углу валялся мышиный помет. Столетиями нетронутая пыль была потревожена. На полу виднелись свежие пятна крови. Доказательство жаркой борьбы?
"Кажется, Люциан покидал и возвращался в замок некоторое время, и все под носом ничего не подозревающих наставников, - Виктор упрекнул себя за наивность. - Очевидно, у Люциана много тайн. Но для какой страшной цели он использовал это тайное логово?"
Отвратительная мысль преследовала его, но встревоженный Старейшина не был готов озвучить свои глубокие опасения.
"Этого не может быть, - подумал он с жалостью. - Только не моя собственная дочь!"
Вдали, насмехаясь, выли волки.
"Еще две ночи", - подумала Соня.
Одна в своей спальне, она не могла дождаться, чтобы снова воссоединиться с Люцианом. Следующие несколько дней будут для нее словно тюремное наказание.
Одетая в облегающую, в мелкую сетку кольчугу, она беспокойно ходила по своей комнате. Она считала, что ради правил приличия надо отлично выглядеть, будто ничего ее не тревожит, но мысли о сплетнях с Люкой и других леди-вампиршах её отталкивали; как она может оставаться безразличной, когда ее любовник - затравленный беглец?
Несмотря на запрет отца, она очень хотела поехать на поиски Люциана сегодня, на день раньше, чем они планировали. Даже если бы она не смогла найти его, это была бы отличная возможность избежать плохой атмосферы в замке, где побег Люциана был у всех на устах, и каждый вампир считал дни до его "неизбежной" поимки и казни. Если она услышит, как какой-то кровожадный аристократ будет рассказывать в мельчайших кровавых подробностях, что сделают с Люцианом и другими сбежавшими ликанами, она начнет крушить черепа!
Мрак комнаты удручал ее, поэтому она подошла к туалетному столику, чтобы зажечь еще несколько свечей.
Тепло огня напомнило ей о страстных объятиях Люциана, и она задумалась, вспоминая о проведенных вместе ночах. Ее кровь ускорилась в ожидании их воссоединения. Перспектива увидеть его снова подбодряла ее, пока она не повернулась от свечей и не увидела отца, стоящего всего в нескольких футах от нее.
Она ахнула и схватилась за сердце. Задумавшись, она даже не слышала, как он вошел.
"Что он здесь делает? - подумала она с тревогой. Не было похоже, что он зашел в ее спальню без стука. - Или он шпионил за мной?"
- Я напугал тебя, дитя мое? - мягко проговорил он. - Прости меня.
- Нет, нет, - заверила она его, пытаясь вернуть себе самообладание. - Вовсе нет, отец. Я просто не... не...
Задумчивые голубые глаза смотрели на нее. На его тощем лице застыло непроницаемое выражение. Она сжалась под его проницательным взглядом, чувствуя себя разоблаченной и уязвимой. Почти голой.
- Прости меня, - размышлял он вслух. - Что я был таким невнимательным. Оставшись наедине со своей болью от предательства Люциана, я совсем забыл о твоих чувствах.
- Моих чувствах? - осторожно сказала Соня, подумав: "Это ловушка? Или Танис предал меня?"
- Эти ликаны, - ответил он. - Проникают в наши жизни, и, как-то заставляют нас забыть об их извращенном рождении. Я сам доверял Люциану. Если бы он был как мы, он мог бы стать кем угодно. Может даже, Вестником Смерти.
Похвала Люциана из его уст показалась пустым звуком для Сони, учитывая, как жестоко он относился к невиновному ликану последние несколько ночей. Однако она сдержала свой гнев.
- Да, возможно.
- Но он был не такой как мы, да? - его голос стал более мрачным и более подозрительным. - помогла ему сбежать?
Она опешила от такого внезапного обвинения.
- Помогла ему? - Она сделал вид, что ее это обидело. - Конечно, нет.
Она почувствовала внезапное желание убежать от отца. Взглянув в сторону двери, она была ошеломлена, увидев двух Вестников Смерти в доспехах, стоящих в дверях. Холодные, непримиримые глаза смотрели на нее из -под их шлемов. Соня поняла, что стала узницей в собственных покоях.
- Отец, пожалуйста! - ее голос дрогнул.
- Ты лжешь мне? - спросил он.
- Нет! Я не... Я бы не стала! - она попыталась быстро успокоить его. - Я знаю, что делала много вещей против твоей воли, отец. Но он ликан.
Она наполнила свой голос презрением, не раздумывая. Как будто сама идея, что она могла бы объединиться с таким существом, была смешной.
Отец взвесил ее слова, и подошел к ней сзади. Нет сомнений в том, что он хотел ей верить; возможно, этого было бы достаточно, чтобы подавить его подозрения. Заглянув через плечо, Соня испытала облегчение, когда его неумолимое выражение лица медленно растаяло. На его тонких губах появилась печальная улыбка.
Он наклонился вперед, словно намереваясь нежно поцеловать ее в щеку.
- Мне очень жаль, моя дорогая...
Напряженные мышцы Сони расслабились. Она готова была любезно принять его извинения.
- ...но ты не оставила мне выбора.
- Что? - спросила она с тревогой и попыталась отстраниться от него, но он быстро схватил ее.
Прежде, чем она попыталась защитить себя, он вонзил клыки в ее шею. Она громко ахнула, когда собственный отец начал высасывать кровь из ее яремной вены.
"Нет! - подумала она, ошеломленная недоверием. - Этого не может быть!"
Шокирующее нападение закончилось в одно мгновенье, но Соня чувствовала неприятный, оскорбительный осадок. Он ослабил хватку, и она с ужасом отпрянула от него. Ее рука потянулась к шее, которая была влажная и липкая на ощупь. По ней стекала кровь. Ее охватила тошнота, и она, шатаясь, двинулась к двери. Ее горло горело. Она подумала, что ее сейчас вырвет.