Стены камеры были прозрачными. Арктур Менгск стоял рядом с Хелеком Бранамуром — Умойянским ученым, до восстания работавшим геологом — глядя на вещество по ту сторону. Оно выглядело, как покрытое венами и артериями, пульсирующее жизнью желе.
— Самораспространяющаяся клеточная структура, непохожая ни на что, что я когда-либо видел. Единственная реакция у него, которую удалось получить — это на жар. Оно очень не любит огонь.
Профессор улыбался, было видно, что он вдохновлён своей работой.
Арктур положил руку на стекло. Вещество пришло в движение. Профессор Бранамур улыбнулся и предложил генералу спуститься вниз.
— Если вам нравится это, то следующее вам понравится ещё больше…
Внутри исследовательской лаборатории номер один профессор Бранамур провёл генерала к похожему на инкубатор устройству, где находилась мертвая инопланетная личинка. Существо было разрезано, брюхо вскрыто, а кожа содрана, обнажая сложную структуру внутренних органов.
— Полагаю, это всего лишь личинка, предшественник, если хотите, чего-то большего. ДНК существа содержит бесчисленное множество цепей, несёт в себе миллиарды образцов и почти бесконечное количество комбинаций. Думаю, то, что мы видим, это лишь первый этап его жизненного цикла, — профессор по-прежнему жадно ухмылялся.
— Если я вас правильно понял, — сказал Арктур, глядя на личинку, — то, если это существо перейдет в стадию трансформации, оно может оказаться чем угодно.
— Это лишь теория, должен заметить, но такое вполне возможно.
— Ну и что определяет, чем оно станет?
— Не знаю. Может быть, катализатор в родной среде обитания или какой-то предопределяющий фактор в жизненном цикле.
Арктур задумчиво кивнул.
— Оно опасно?
— На данной стадии развития вряд ли. Но после трансформации… кто знает?
Некоторое время Арктур молчал. Профессор гадал, какие мысли бродят в его голове, но предпочел не спрашивать. Наконец, Менгск заговорил:
— Спасибо, профессор. Если что-то ещё узнаете, немедленно оповестите меня.
— Разумеется, — ответил тот. Генерал ещё раз взглянул на существо и вышел.
На короткий миг Сара подумала, что может вспомнить лицо матери. Оно появилось и исчезло, скорее галлюцинация, чем воспоминание, но оно было милым, строгим и красивым и Сара потянулась к нему. Через какое-то время она начала вспоминать больше и больше, но воспоминания всегда были обрывочными, были кусками чего-то большего. Она вспомнила об учреждении Фудзита, об экспериментах, и на этих воспоминаниях она решила больше не фокусироваться.
Она пыталась вспомнить свою фамилию, свой последний день рождения, лицо отца… всё это пока ещё ускользало от неё. Большая часть жизни по-прежнему была далеко от неё, теперь она о ней задумалась. Она не могла вспомнить обучение в Академии Призраков или то, как присоединилась к Конфедерации. Она не помнила детских или юношеских лет. Ей не удавалось вспомнить ни одного задания, что она выполняла, будучи Призраком. То немногое, что получалось, казалось сюрреалистичным и фантастичным, скорее сном, чем явью. В этих воспоминаниях она была неуязвимым воином, невидимым и неслышимым, и она была убийцей. Эти обрывочные воспоминания пугали её сильнее всего. Она видела себя своими собственными глазами, видела, как совершала жестокие и чудовищные деяния (она никогда не видела лиц тех, кого убила, впрочем, за это она была своей памяти благодарна). В эти моменты Сара убеждала себя, что тогда она была в измененном состоянии, не была собой, что настоящая Сара никогда бы подобного не сделала. Но даже тогда, какая-то часть её знала правду.
Дверь распахнулась, и Сара открыла глаза. В дверном проёме стоял азиат, что недавно заглядывал.
— Может, ты зайдешь, прежде чем дверь закроется? — сказала Сара. Мужчина рассмеялся и вошел. За ним закрылась дверь.
— Привет, меня зовут Сомо. Я тот, кто… э… вытащил тебя из… с Виктор 5. Я зашел просто проведать, как ты идешь на поправку.
Парень определенно очень нервничал и совершенно точно был неравнодушен к ней. Чтобы это понять, не нужно быть телепатом. Когда она заглянула в его мысли, то поняла, что он очень беспокоится за неё. Его психический портрет не был похож на остальные. Она видела силу, сидящую глубоко внутри него, равно как могучую силу воли и знание ценности жизни.
— Ну… и как тебе «Гиперион»? — спросил Сомо. Сара тут же почувствовала в нём нотки самобичевания за этот глупый вопрос. Выглядело это примерно так. «Ну и как тебе «Гиперион». Идиот! Она теперь решит, что ты полный дебил». Сомо нервно улыбнулся и Сара рассмеялась. Впервые за очень долгое время она слышала настоящий смех. К слову, когда она в последний раз смеялась, она вспомнить не смогла. Было хорошо, и какое-то время она не могла остановиться.