Нибумбум простоял ровно два месяца там, куда его воткнул Паурон на следующий день после Хэллоуина — в кустах. Первоначально приз Мохнурия поставили возле крыльца, но скоро Главнисиимуса достало, что подчинённые орут с перепугу каждый раз, когда выходят на двор, и он, ругаясь тапками и дихлофосом, оттащил пучеглазое страшилище подальше с глаз долой, как Мохнурий ни протестовал. Бражник успел полюбить своего глиняного друга и даже дал ему имя, но начальник был непреклонен.
За хлопотами по хозяйству и установлению планетарного рабства про Нибумбума забыли и так бы и не вспомнили, если бы Сеня-Ксения не объявила, что ей надо в кусты. Сеня-Есения тут же вызвалась в сопровождающие, и девчонки убежали, свалив разборки на плечи парней. И вовремя.
— ГДЕ ГОРЮЧЕЕ?! — страшным голосом заорал Паурон, с топотом выбегая из избы и тряся двумя пустыми канистрами, благо лап у него было много.
— Вы что, всё выжрали? — смекнув, в чём дело, спросил Федя.
— Мы не знали, что это чьё-то, — включил дурачка Арсений.
Сёма пихнул его кулаком и начал отпираться:
— Да мы вообще в избу не заходили. Просто мимо шли, а тут этот… — он оглянулся на Ползука. — И тут вы приехали. А тут…
— А тут батут, — заключил Федя. — Ну вы, ребята, и ухари. Вы в курсе, что на этом зелье они собирались на свою планету лететь?
— На водке? — захлопал глазами Арсений.
— Ага, значит, заходили всё-таки.
— Подождите, — брат Клопундий вышел вперёд. — Если я правильно понял…
— О горе нам! — взвыл Жучино.
— Это что, значит… — отвесил челюсть Мохнурий.
— Значит — лягушка квачет, — сказал Федя.
— Вот только не начинай о лягушках, — проворчал Клопундий.
— Лягушки, тапки — теперь какая разница? Откладывается ваш улёт. Тогда печку растопите, что ли, хоть чаю попьём.
— Не хочу никому портить настроение, но поленница пустая, — сообщил Мохнурий. — Кто-то спалил все дрова.
Насекомые и Федя посмотрели на догорающий костёр, а Сёма и Арсений — вниз. Четверо насекомых обменялись тяжёлыми взглядами, не спеша обступили парней и стали надвигаться, сужая кольцо. Ползук и Стрекозаура не понимали, по какому поводу движ, но тоже присоединились к собратьям — просто за компанию. А может, сработал стадный инстинкт. Жучино шевелил усами, Клопундий двигал бровями, Мохнурий строил выразительные рожи, Стрекозаура хлопала крыльями, Ползук лязгал челюстями. Но эффектнее всех выглядел Паурон — он потирал передние лапы, плотоядно ухмылялся и вспоминал лучшие моменты жизни на родной Клопендре. В нём снова ожил охотничий дух. Два Сени побледнели, хотя этого и не было видно в свете налобных фонариков. Но вдруг из кустов раздался такой визг, что все аж присели.
— Спасите! — пищали девчонки, выбираясь через ветки и сугробы. Лучи от их фонарей выписывали вензеля. — На нас напали!
— Кто напал-то? — недоверчиво спросил Паурон. Он уже начал вырабатывать растворяющую жидкость, и отвлекаться на всякую ерунду ему страсть как не хотелось.
— Инопланетяне! — орала Есения.
— Мутанты! — вопила Ксения.
Растолкав насекомых, они повисли на шеях у парней и стали наперебой рассказывать:
— Я оглянулась, а там ОН стоит! Страшный, глазастый, на меня смотрит и лыбится.
— Рот до ушей и нос картошкой.
— Кафтан зелёный, а шапка красная. Жуть!
— И правда, безвкусица, — посочувствовал Федя. — Мохнурий, ты что, опять кого-то вывел под шумок?
— Не дай Великий Термитник, — заохал брат Клопундий. — Мало нам Ползука и этой… хм, мечты поэта.
— Мохнурий! — строго крикнул дон Жучино. — Это правда?
— Н-нет! Быть не может… — бражник, тоже забывший напрочь о Нибумбуме, почесал затылок. — Хотя не знаю.
— Так, — грозно сказал Паурон.
Фокус внимания переместился на Мохнурия. Арсений и Сёма воспользовались этим и выскользнули из кольца окружения, и четвёрка студентов снова была в сборе. Федя им подмигнул: мол, не парьтесь, я своих не брошу! — и они подмигнули в ответ, дескать, поняли.
— Граждане насекомые! Людей тоже касается. Сейчас не время для межвидовых распрей, — объявил Федя. — Мы должны объединиться перед общим противником, — и он показал пальцем на кусты, где таилась неведомая опасность. — Все со мной согласны?
— Да-а-а! — прошумели в ответ восемь глоток. Ползук и Стрекозаура скромно промолчали.
— У нас два варианта: разоблачить противника, либо отступить. Предлагаю решить вопрос голосованием. Кто за разведку боем? — спросил он, и студенты дружно подняли руки. — Четверо. А кто за то, чтобы трусливо поджать хвост и позорно удрать? — насекомые, не сговариваясь, подняли как можно выше свои хитиновые лапки. — Тоже четверо. Двое воздержались. В таком случае я, как командир, принимаю решение на себя. Начинаем разведку боем!
Он поделил свою небольшую гвардию на двойки — даже Ползуку со Стрекозаурой нашлось задание, — распределил маршруты наступления, поднял боевой дух парой лозунгов и скомандовал выдвигаться. У насекомых дрожали ноги. Студенты тоже побаивались, но старались не показывать вида перед другим видом. А Федя просто ловил кайф: он давно разведал окрестности избы и прекрасно знал, что там за противник в красной шапке и зелёном кафтане.
Наступление шло хорошо. Кольцо сужалось. В глазах наступающих горел мрачный огонь. Любой другой противник на месте Нибумбума давно бы сдался, но глиняный гном решил стоять до последнего.
В самый отверственный момент командира отвлекли телефонным звонком, и гвардия приостановилась.
— Федя, сколько тебя ждать? Сказал, отвезёшь потерпевших и вернёшься, а сам на три часа застрял, — выговаривала бойфренду обиженная Катя. — Мы так не договаривались.
— Возникли обстоятельства. Командую тактическим наступлением.
— У тебя всегда тактическое наступление.
— Солнце, не обижайся. Сейчас возьму в плен противника, запущу ракету в космос и вернусь.
— Какую ещё ракету? — подозрительно спросила Катя.
— Я сфоткаю, — Федя оглянулся и щёлкнул избу на память. — Ну извини. Задержался маленько.
— Хорошо, но это в последний раз.
— Больше не повторится! Целую. Жди. — Федя сунул телефон в карман и продолжил командовать войной с садовым гномом: — Р-рота, вперёд! Хватай противника! — и направил луч фонаря на глиняную красную шапку, присыпанную снегом. Выпученные гномьи глаза блеснули в зарослях жимолости.
— А-а-а.! — заорала рота и сомкнула ряды, бросаясь в атаку.
Будь гном живым существом, ему бы не поздоровилось. Но закалённая в заводской печи глина стойко выдержала удар, и Нибумбум лишь слегка покосился, даже не изменив выражения лица. А в следующий миг все поняли, на кого охотились, и студенты разразились гомерическим хохотом. Мохнурий пал возле гнома на колени и заключил его в объятия с надрывным криком:
— Нибумбум! Как долго мы не виделись!
Остальные насекомые стыдливо отошли назад, делая вид, что они тут ни при чём. Федя довольно засмеялся: шутка удалась.
— Так, — сказал Паурон.
— Повторяешься, главниссимус!
— А что делать-то? — завопил паук. — Горючего нет, дров нет, пожрать спокойно не дали. Тебе хорошо, ты сейчас этих грабителей посадишь в тачку, и вы свалите, а нам что делать? Подыхать?