Группа заняла весь состав. Подразделения в форме грузинской армии должны были выехать следом. Стольников сидел, молчал, хотя темы для разговора с Зубовым были, и смотрел то на генерала, то в пол.
И только когда джипы съехали с платформ и подняли столбы пыли на выезде из подземного бункера, игравшего роль «воздушной подушки» между платформой и Другой Чечней, Саша вышел и заговорил первым:
– Старые времена вернулись, товарищ генерал-полковник?
– Ничего не изменилось, – подтвердил он. – По-прежнему я вижу вас, и вы с оружием. И как раньше, сейчас отправимся искать приключения на задницу.
Забравшись в один джип, уселись сзади. В машине находился только Мамаев за рулем и Ермолович на переднем сиденье.
– Я хотел спросить, товарищ генерал. Кто «крота» будет в НИИ искать?
– Ждан.
Это был первый и единственный момент, когда им удалось остаться вдвоем. Лучшего случая поговорить не было.
Банде Хараева удалось поднять мятеж в тюрьме и выйти из-под контроля благодаря человеку, работающему в институте. Этот человек входил в очерченный специальным разрешением правительства круг лиц, допущенных к тайне существования «Миража». Раз так, то он знал и о Другой Чечне. Хараев и его люди уничтожены, но «крот» остался. Сменил каналы получения и сброса информации, лег на дно. Разоблачить его теперь могла только операция по уничтожению вырвавшихся на свободу бандитов.
– Я начинаю подозревать, что боевики не случайно нашли антидот, – проговорил Саша.
– Стольников, я всегда уважал тебя за умение мыслить.
– Значит, вы скинули информацию в НИИ, и кто-то из допущенных к работе с «Миражом» ее подобрал?
– Точно.
– И вы знаете кто?
– Нет. Поэтому Ждан и остался.
– А вы пошли со мной, потому что не доверяете?
Зубов улыбнулся:
– Нет. Потому что мне нужно пойти. Ты не мясо. А если мясо, то и я – с тобой.
Разведчик ничего не ответил.
– У вас со Жданом есть связь?
– Да. Коротковолновый передатчик. Хотя и не без вмешательства нанотехнологий. – Генерал вынул из нагрудного кармана крошечный, чуть больше спичечного коробка, прибор. – Сюда говори, сюда же и слушай. Ты видишь, куда я его кладу? – Он сунул его обратно в карман. – Если понадобится, возьмешь.
Стольников понял, о чем речь. А кто бы не понял?
– Ждан что, подбивает клинья к Ирине?
Зубов поднял на разведчика удивленный взгляд:
– Вот куда ты ходил… Да, парень – видный жених. Молодой полковник, отец – видный генерал. Светлое будущее, финансовая независимость. Дисциплинирован, уравновешен. Любит девочку.
– А она его?
– А тебе какое дело?
– Однажды вы с папой Ждана спасли его будущее, сломав человека и засадив в него чувство вины по горло. – Стольников качнулся и толкнул генерала плечом. – Теперь вы с папой хотите организовать его личную жизнь. Однажды бывший классный парень лейтенант Ждан превратится в жалкую скотину, и очень скоро вы с сожалением вспомните обо всех медвежьих услугах, что ему оказали. Вы – быстрее, потому что отец Ирины.
– Послушай, это не лучший способ понравиться отцу девушки, в которую влюблен, – угрюмо заметил Зубов. – Чернить за глаза человека, который открыт и прозрачен.
– Кто сказал, что я влюблен в Ирину?
– Дурак не заметит!
– Я никогда не окажусь рядом с ней. И не потому, что вы не захотите. Просто я не смогу гарантировать ей счастья. Что я имею? Три с половиной миллиона долларов на счетах, открытых на чужое имя. Будущее покойника или калеки. Мой путь начертан колесами этого джипа. И даже если мы с вами выйдем отсюда, я не подойду к Ирине. У меня, по крайней мере, есть совесть. У меня нет будущего, но совесть – есть.
– Саня… – Зубов наклонился почти к его лицу: – Знаешь, почему я пошел с вами?
– Жду, пока расскажете.
– Люди, которых ты знал в Другой Чечне, сильно изменились. Произошла какая-то трансформация сознания и физиологии… В «Мираже» стояли мощные вентиляционные установки с фильтрацией воздуха, но, я думаю, причина не в этом.
– А в чем?
Стольников некоторое время ехал молча и только потом развернулся к генералу всем телом:
– Прошу прощения, но я вопрос задал.
– Сейчас ты не узнаешь тех людей, что видел в крепости. Даже если и заметишь знакомое лицо.
– Что это значит?
– С ними что-то произошло. По улицам поселка изредка проезжают мои люди, проверяют порядок, и жители в эти дни ходят как тени, не вступая в общение. Несколько раз мои люди исчезали.
– Их убивали?
– Не знаю. Попытки что-то выяснить у жителей не имеют успеха. Жители отказываются с нами общаться. И выглядят странно…
– Сколько раз случались такие пропажи? Вы сказали – «несколько»? А точнее?