В еще одной «колонне», ограничившейся областью спекулятивной мысли, рационализму было суждено развиваться в направлении ирреализма и породить абсолютный идеализм и панлогизм. Дух и мысль, понятие и реальность отождествлялись; логические субстанции, такие как «трансцендентное Я», заменили реальное «Я», как и всякие предчувствия подлинного сверхъестественного принципа в человеке. Так называемая «достигшая самосознания критическая мысль» заявила: «все, что реально, является рациональным, и все рациональное реально», что поистине представляет собой крайнюю форму ирреализма. [846] Но на практике рационализм сыграл важную роль в построении современного мира не из-за подобных философских абстракций, а объединившись с эмпиризмом в контексте сциентизма.
Опять же, рождение современной естественнонаучной мысли совпало с Возрождением и Реформацией, так как эти явления были выражениями того же глобального переворота. Индивидуализм обязательно несет с собой натурализм.
С восстанием индивидуализма всякое знание о высшем мире было утеряно. Осталась только всеобъемлющая и определенная материальная концепция мира; природа, воспринимаемая как нечто внешнее, феномен. Новый взгляд на мир стал фиксировать вещи, ранее же их созерцали. Зачатки этого переворота уже существовали, но они оставались спорадическими явлениями, никогда не превращавшимися в силы, формирующие цивилизации. [847] Именно в это время реальность и материя стали синонимами. Новый идеал науки касался исключительно физического плана и в итоге ограничивался конструкцией: он представлял собой уже не синтез интеллектуальной интуиции, а попытку чисто человеческих способностей объединить внешне, «индуктивно», здесь и там «трогая», а не «видя», многочисленные виды впечатлений и чувственных явлений внешнего мира. Так пришли к математическим отношениям, законам постоянства и однообразной последовательности, гипотезам и абстрактным принципам, ценность которых определялась исключительно способностью более или менее точного предсказания конечного исхода, но без обеспечения каким-либо сущностным знанием и без открытия смыслов, способных привести к внутреннему освобождению и возвышению. И это мертвое познание мертвых объектов привело к зловещему искусству производства искусственных, автоматических и обладающих смутным демоническим характером сущностей. Пришествие рационализма и сциентизма неизбежно привело к пришествию технологии и машин, ставшими центром и апофеозом нового человеческого мира.
Кроме того, современной науке мы обязаны систематической профанацией двух областей действия и созерцания, а также освобождением базарных толп Европы. Именно наука привела в упадок и демократизировала само понятие знания, установив однообразный критерий истины и уверенности, основанный на бездушном мире чисел и предрассудке, представленным «опытным» («позитивным») методом, безразличным ко всему, что в эмпирических данных обладает качественным и символическим характером. Именно наука помешала правильному пониманию традиционных дисциплин; при помощи миража очевидных явлений, доступных каждому, наука поддержала превосходство светской культуры, создав мифы о просвещенном человеке и об ученом. Именно наука, разогнав мрак «предрассудков» и «религии» и введя образ естественной необходимости, постепенно и объективно уничтожила всякую возможность тонких отношений с тайными силами вещей. Именно наука отобрала у человека возможность слышать голос моря, земли и небес и создала миф о «новой эпохе прогресса», открыв все пути для каждого и раздув в итоге великое восстание рабов. Именно наука сегодня, обеспечивая инструменты контроля и использования всякой силы природы согласно идеям дьявольского покорения, вызвала огромнейший соблазн человека: что он может принять свое самоотречение за то, чем можно гордиться, а призрак власти за реальную власть.
[846]
Критический (или, как говорят на университетском жаргоне, «гносеологический») идеализм претендовал на понимание всех других философских систем; в этом он был прав. Именно ирреализм философии в общем осознается в системе, где реальное отождествляется с «рациональным», мир с «понятием» мира, а «Я» с «мыслью» о «Я». О «месте» этих философских форм см. J. Evola,
[847]
В Средние века произошло возрождение некоторых традиционных наук: точка зрения на природу, сконструированная схоластиками на основе учения Аристотеля, хотя и обладала негибким понятийным аппаратом, тем не менее твердо поддерживала качественную точку зрения формирующих свойств (