Советский коммунизм официально исповедует атеизм. Америка до этого еще не дошла, однако, даже не замечая того, и, как правило, убежденная в обратном, катится по наклонной плоскости, на которой не остается ничего из того, что хотя бы в рамках того же католичества означало религию. Мы уже видели, к чему сводится религия при протестантстве: отрицая всякий принцип авторитета и иерархии, освобождаясь от всякого метафизического интереса, догм, обрядов, символов и таинств, она вырождается в чистый морализм, который в пуританских англосаксонских странах и прежде всего в Америке стоит на службе конформистского коллективизма.
Зигфрид[876] правильно показал, что «единственно подлинной американской религией является кальвинизм как концепция, согласно которой истинной основой общественного организма является не отдельный человек, но группа», в которой то же богатство, как с личной точки зрения, так и в глазах окружающих, считается знаком божественного избранничества, так что «сложно отличить религиозное стремление от погони за богатством...Таким образом, моральным и желательным считается то, что религиозный дух становится фактором социального прогресса и экономического развития». Соответственно, качества, необходимые для достижения сверхъестественных целей, оказываются бесполезными и даже вредными. В глазах настоящего американца аскеза представляется чистой потерей времени, а сам аскет —паразитом на теле общества; герой в древнем смысле этого слова—всего лишь опасный безумец, от которого необходимо избавиться при помощи соответствующего воспитания в духе пацифизма и гуманизма, между тем как фанатичный моралист-пуританин окружается сияющим ореолом.
Разве это столь уж далеко от убеждений Ленина, который подвергал остракизму «всякое сверхъестественное и чуждое классовым интересам представление», и стремился уничтожить как заразную болезнь все остатки независимой духовности? Разве не один и тот же идеал приземленного и всемогущего человека принимает форму технократической идеологии как в Америке, так и в СССР[877] ?
Необходимо принять во внимание и следующие соображения. В период НЭПа в России отмена частного капитализма привела к подмене его капитализмом государственным: возникла система централизованного капитализма без явных капиталистов, которая является, так сказать, гигантским предприятием, изначально обреченным на провал. Теоретически каждый советский гражданин одновременно является служащим и акционером всемогущего и всеобъемлющего треста социалистического государства. На практике же он является акционером, не получающим дивидендов: за исключением того, что выдается ему для проживания, вся прибыль от его труда идет партии, беспрерывно вкладывающей эти средства в другие сферы производства, не только не допуская накопления капитала в руках отдельного человека, но стремясь исключительно к увеличению производительности коллективного человека в тесной связи с планами мировой революции и подрывной деятельности. Это вполне соответствует сказанному нами относительно аскезы в капитализме —чисто американском явлении, когда богатство, вместо того чтобы быть конечной целью труда и средством достижения внеэкономического величия или хотя бы свободного удовольствия отдельного человека, становится средством для выпуска новых товаров, получения новых доходов и так без конца, подобно конвейерному производству, непрекращающемуся ни на минуту в своем безостановочном бегстве вперед. Это служит еще одним подтверждением того, что в Америке при «свободном» режиме повсюду естественным образом торжествует тот же стиль, который в коммунистическом государстве стремятся утвердить насильственно при помощи централизованных государственных структур. Более того, в величии американских мегаполисов, где отдельный человек —«кочевник асфальта» —превращенный в ничто перед бескрайним царством количества, перед различными группами, трестами и всесильными стандартами, затерянный в полных соблазнов чащобах небоскребов и заводов, сами владельцы которых намертво прикованы к тем вещам, которыми они владеют,—во всем этом массовый человек проявляется гораздо более явственно, в еще более безликой форме, нежели при тирании советского режима, направленной во многом против примитивных и лишенных воли элементов.
[877]
Красноречиво недавнее появление в Америке «атеистического христианства» и так называемых «теологов смерти Бога» (например, таковы Т. Альтицер, Пол ван Бьюрен, Джон А. Т. Робинсон и др.) Для этого движения идея Бога с ее характерными чертами трансцендентности и сверхъестественности должна быть упразднена, так как она более не действенна и неприемлема для современного человека; по их мнению, не стоит даже говорить о самом «Боге» в традиционном понимании этого слова. Они готовы сохранить лишь «демифологизированное» и секуляризированное «христианство» в тех его аспектах, которые связаны с моральным, социальным и гуманистическим спасением человека.