Грегор объяснил Раубольду, что Ентц поручил ему достать машину.
— Машина уже есть! — сказал Раубольд.
— Ах, вот как, — разочарованно произнес Грегор, сожалея, что не он лично доложил об этом бургомистру.
— Что еще? — спросил его Раубольд.
— Ентц хочет поехать к русским на переговоры, — объяснил Грегор.
— Мы так и решили на совещании, что поедет именно он.
Ентц стоял у стола, разглядывая книги, которые ему принес Август. Только сейчас он вдруг понял, как много лет прошло с тех пор. Ему захотелось выкроить хоть четверть часа и полистать эти книги, найти некоторые страницы, чтобы освежить в памяти события прошлого.
Он нашел несколько строчек из «Манифеста», где говорилось о том, что коммунистам пора открыто изложить свои взгляды… Далее он прочитал один абзац, в котором разъяснялось, что коммунистическая партия не противопоставляет себя другим рабочим партиям, что ее интересы целиком и полностью совпадают с интересами пролетариата…
В этот момент он услышал чьи-то голоса.
«Грегор, что ли, вернулся?» — подумал Ентц, услышав визгливый голос Эрнестины Эмрих, которая, видимо, кого-то не пускала к нему на прием.
Внезапно дверь в кабинет бургомистра распахнулась, вошли пятеро американцев.
— Что вы желаете? — спросил Ентц.
У двери остались стоять двое солдат. Трое других (это были офицеры), не дожидаясь приглашения, сели и закурили. Один из офицеров протянул портсигар Ентцу, который покачал головой.
«Американцы, — подумал бургомистр. — Интересно, откуда они вдруг взялись? Нам нужно еще минимум двое суток, чтобы полностью укрепиться у власти, тогда мы были бы готовы…»
— Вы заняли ратушу? — спросил один из американцев, не вынимая изо рта сигарету.
— Разумеется, — ответил Ентц.
— Хорошо. Мы с этим согласны.
— Мы сделали несколько больше. Ждать мы не собираемся, — тихо объяснил американцам Ентц.
— Вы арестовали нацистов?
Ентц ничего не ответил на поставленный ему вопрос.
«Интересно, откуда им все стало известно? — думал бургомистр. — От Пляйша? Священник мог взять автомобиль и быстро добраться до американцев. Но куда же запропастился Грегор? А может, доктор Рюссель сам дал священнику свою машину? А может, и сам Рюссель вместе с Пляйшем подался к американцам? Бывший бургомистр города, глава его, и глава церкви пошли на переговоры с американцами…» — Ентц пробормотал ругательство, американцы не расслышали.
— Вы арестовали фашистов? — еще раз спросил американский офицер, но уже другим, более нетерпеливым тоном.
— Разумеется, арестовали, — с легкой дрожью в голосе ответил Ентц.
Часовые у двери явно скучали: подобную картину им приходилось видеть не впервые. Нечто похожее происходило на их глазах уже четыре раза. Двигаясь с запада они пересекли линию, которую охраняли, и попали на территорию района Вальденберга. В первом же селе они встретили бравого бургомистра, который доложил им:
— Я обеспечиваю в селе спокойствие и безопасность. Никаких происшествий не случилось!
— Вы были фашистом? — спросили его американцы.
На это бургомистр пожал плечами и ответил:
— А что оставалось делать?..
Затем американцы посетили села, власть в которых находилась в руках антифашистов. В тех селах был идеальный порядок.
Там американцы задавали те же самые вопросы. Потом им просто надоело ездить из села в село.
— Не думаете же вы, что мы должны позволить нацистам свободно разгуливать по городу? — неожиданно осмелел Ентц. — Или вы считаете, что мы должны снимать перед ними шляпу при встрече? И все за то, что они еще совсем недавно убивали нас? Или прикажете нам забыть те двенадцать лет, в течение которых они над нами измывались? Вас здесь тогда не было! Не хотите ли вы, чтобы мы еще раз попали под их пяту? Может, раскрыть настежь ворота тюрьмы и выпустить их всех на свободу?
— Этого не нужно делать.
— Вот видите!
— Но мы не желаем никаких революций! — заявил американец, видимо, старший этой группы.
Ентц по очереди посмотрел на офицеров. Положил правую руку на «Манифест» и сказал:
— Настало время нам, коммунистам, заявить о своих целях открыто и тем самым подчеркнуть реальность коммунизма… — Ентцу было приятно сказать эти слова американцам. Их неожиданное появление в городе и у него в кабинете сначала рассердило его, а потом несколько развеселило, когда он почувствовал, что они ничего не смогут с ним сделать. Они, конечно, могут приказывать, угрожать, запрещать, но отнять у коммунистов власть в городе они уже не в состоянии.