Манфред обнял измученную Машу:
— Передай, что самые истощённые пленные в лагере на Литмаше заперты в бараке. Мне удалось внушить Веберу идею оставить больных в инфекционном блоке с целью заражения наших бойцов. Я оставил там Василия Ковальчука. Он должен успокоить пленных, а отступающим немцам предъявит якобы секретный приказ Вебера. Бланк я передал.
— Да, так у нас есть шанс их уберечь. Они обессилели, а в городе их сейчас спрятать невозможно. Ларцев сказал, что из Днепропетровска прибыла карательная бригада. Арестованы семьи «жандармов», убитых на Песчаной — тех, кто родом отсюда. Не всех удалось вовремя спрятать, — Маша всхлипнула, — схватили сотрудников типографии.
Глава 27
Ночью 16 февраля опять подморозило. Время начала восстания выбрали исходя из расписания смены вражеских постов: 5 утра.
Кравченко тихо вышел во двор часовщика Осьмиченко. Тихо. До рассвета ещё есть время. Ракетница холодила пальцы. В небо взвилась ракета, вспыхнула зеленой звездой в тёмном небе — распалась на искорки. Её догнала красная. По городу летел рёв заводских гудков, звук подхватили паровозные.
Как и намечалось, восстание развернулось в полную силу. Первыми вступили группы на улице Харьковской. С юга пошла в наступление группа Ивана Платоновича Савченко.
Сработал эффект внезапности. Фашисты не понимали, откуда огонь. Русский десант? Прорыв немецкой обороны со стороны Красной Армии?
Городская сеть уличных репродукторов внезапно ожила и голосом Караванченко сообщила об освобождении Павлограда. Вот только рация, настроенная на частоту оперативного отряда штаба 6-ой армии не подавала признаков жизни. На призыв штаба восставших: "Я — Рубин" ответа не было.
В первую очередь взяли под контроль здание почты люди из группы капитана Луценко. Над площадью в первых лучах расправил полотнище советский флаг. Словно говорил: "Смотрите, я вернулся!"
Отряд Юрия Осьмиченко вместе с группой Белого заняли позиции вокруг штаба итальянцев, успевших заблокироваться изнутри в трёхэтажном здании бывшего муко-мольного техникума. Нельзя было дать им возможность вызвать поддержку по штабной связи 104-го итальянского полка. Было неизвестно, насколько в штабе велики запасы боеприпасов, что успели вывезти, а что ещё осталось. Решили так: "Придётся искать запасные выходы или взрывать укреплённую дверь".
Фашисты отступали, прятались в подвалах те, кто не успел уйти. Константин Рябой получил ранение в руку и быстро терял силы. Девушки из группы Серафимы умело наложили повязки.
Сыновья часового мастера Саша и Георгий со своей группой обеспечивали защиту родного дома вместе со штабом восстания и прикрывали группу Ивана Тихоновича Белого, который перебросил силы на захват гестапо и комендатуры.
Схемы дислокации германских соединений оказались среди документов, захваченных в ортс-комендатуре. Через связного их срочно переправили командованию наступающего 4-го гвардейского стрелкового корпуса.
К восставшим примкнули и полторы тысячи освобожденных военнопленных из трёх концлагерей и узники городской тюрьмы, наименее пострадавшие от пыток.
Бойцы группы Леонида Даниловича Фоменко расправились с полицаями села Вязовок и двинулись в засаду вдоль дороги, контролируя возможное бегство оккупантов из города.
На западе группы Вильянова и Маслова перекрыли трассу на Днепропетровск.
Уцелевшие бойцы дорожной жандармерии, скинув ненавистную форму, растворились среди восставших.
Группа Попова Ивана захватила станцию.
Бойцы Николая Лупыря захватили на Харьковской два орудия у растерянных итальянцев.
17 февраля наши вошли в Павлоград. Наступление велось с трёх сторон при поддержке танков. К середине дня удалось захватить мост через Самару на западной окраине, который итальянские берсальеры так и не смогли удержать.
Отступление оккупантов к Новомосковску было поспешным и беспорядочным. Тем не менее, в отчетах Марио Карлони уверял, что смог подавить восстание подполья в Павлограде и лишь стремительное наступление Красной армии не оставило ему шансов удержать город, исключительно потому что помощь немецкий частей из Днепропетровска вовремя не успела.
Улица была усеяна убитыми солдатами Дуче. Что забыли эти, рожденные в солнечной Италии, говорливые вояки.
Прибер и Кравченко присели у стены старой аптеки.
— Их погубило отсутствие воображения, — выдохнул дым майор.