Надежные, многократно проверенные люди, у которых спрятали Клару, всерьёз обеспокоились её состоянием. Через связных попросили привезти опытного доктора. Доставленный к ней с большими предосторожностями Манфред Генрихович осмотрел женщину и вынес вердикт: полное нервное истощение на фоне сильной простуды. Организм не справился с колоссальной эмоциональной нагрузкой, и психика Клары отказывалась воспринимать известие о гибели её людей.
Детей из соображений безопасности не стали приводить к ней, оставили у матери Володи Алексеева, затем перевезли в семью Ольги Никифоровны и Веры Никифоровны Безуглых.
Только, когда организм начал справляться с болезнью, она смогла узнать Петра Онуфриевича и Степана Прибера, навещавших её с большой осторожностью.
Немцы, отвоевавшие западную окраину Павлограда, везде разыскивали фрау Таблер. Нужно было тайно переправить Клару в восточную часть города, ближе к нашим. Пётр Кравченко считал себя лично ответственным за её безопасность, ведь это он уговорил Клару пойти работать к фашистам в интересах подполья. С детьми ей не дали увидеться, малыши не понимали опасности и могли спровоцировать новый срыв, не говоря уже о том, что привлекали ненужное внимание.
Пётр сурово пресёк все попытки уговорить его:
— Потом, всё потом! Для их же безопасности.
С этим аргументом было глупо спорить, да и сил не было, шатало после температуры. По их просьбе хозяйка дома дала Кларе самое заношенное тряпьё, в котором трудилась в огороде. Женщина помогла в несколько слоёв натянуть одежду, чтобы придать фигуре силуэт толстой оплывшей бабищи. Старый облезлый платок и ватник завершали картину. Да, узнать в этой, ковыляющей в разбитых башмаках неряхе, стройную и подтянутую немку было совершенно невозможно. Пригодились старые очки, оставшиеся от старика-отца хозяйки дома. Надели очки, платок повязали так, чтобы полностью закрыть лоб. Бледные, растрескавшиеся от лихорадки губы давно не видели помады. Шарики из ваты за щеками дополнили портрет.
То, что надо! Осталось преодолеть путь до Богдановки. Клару покачивало от слабости. Если бы не Пётр, упала бы.
«Навстречу нашим! Только бы дойти… Жаль детей пришлось оставить, опасно … Дети — моя отличительная примета, а весь город оклеен портретами с обещанной наградой.
Вот и оценили фашисты мой вклад в нашу победу, щедро оценили…"
Не удалось разминуться с патрулём у Богдановки. Пуля ударила в спину Клары, и всё погрузилось в темноту.
Каким образом её доставили в расположение 6-й армии, Клара Таблер уже не видела.
После выздоровления сотрудники НКВД устроили Кларе Таблер-Новиковой скрупулёзную проверку, обвинив в пособничестве. Восемь месяцев: с марта 1943 по январь 1944 года эта смелая женщина пыталась доказать свою невиновность. Многие свидетели погибли, другие сражались на фронтах.
Из показаний Клары Таблер:
"В политотделе 6-й армии мы с Петром Кравченко написали отчеты о подпольной деятельности. Оттуда нас порознь направили в Старобельск".
Глава 29
апрель 1943
Этот следователь НКВД был совсем другой. Клара терялась, не понимала, чего ждать от него. Спокойные манеры, тихий голос пугал даже больше, чем крики "Костолома".
В такие минуты становилось легче, если удавалось вызвать в памяти родной голос деда: "Спокойно, девочка…", вдох — медленный выдох.
Этот прием много раз спасал её от приступов паники, давал собраться с мыслями.
Как всегда, сработало. Клара подняла голову и бросила осторожный взгляд на щелкающего зажигалкой следователя. Давняя привычка мысленно присваивать незнакомым людям прозвище проявилась, и внутренний голос выдал: "Лектор".
Действительно, этот мужчина чем-то напоминал лектора, выступавшего в офицерском клубе, куда Клара приводила своих курсантов ещё до войны.
— Знаете, — в его голосе мягко проявились доверительные интонации, — я в юности мечтал быть разведчиком, работать за границей…, но не сложилось. Наверное, поэтому мне очень интересны такие люди, как вы, Клара. Сейчас многие, сотрудничавшие с фашистами, клянутся, что выполняли задание.
Мой коллега, — в голосе слегка обозначился намёк на иронию, — следователь, который передал мне ваше дело, — Клара невольно выдохнула, — считает, что разбираться с такими незачем. Расстрелять — и дело с концом.