Он выжидающе помолчал, не дождавшись от Клары ни слова, продолжил:
— Мой старый преподаватель школьного драмкружка называл это "предлагаемые обстоятельства" Вот и я, разбираясь в подобных делах, пытаюсь представить свои действия в ваших обстоятельствах.
— Так вы хотели стать разведчиком или артистом?
Следователь выдохнул струйку дыма в луче настольной лампы:
— А эти профессии взаимосвязаны. Не находите?
— Да, вы правы. Вот только на сцене бездарная игра безопасна для жизни …
Клара не стала договаривать, и так понятно.
— Эмпатия, которую я развивал в драмкружке, теперь помогает мне разобраться в мотивах подследственных.
Клара постаралась ничем не выдать удивление образованностью собеседника. Немногие в этих стенах были озабочены эмпатией. "Вот только чем эта образованность обернется для меня, — горькие мысли смяли робкую надежду, — хотя, то, что этот человек хотя бы намерен разобраться, не заплыл равнодушием, как "Костолом".
— Конечно, — продолжил он, — я не мать троих детей и, при всём старании, мне не дано проникнуться вашими чувствами, но моя логика подсказывает, что ни одна мать не будет рисковать жизнями детей, даже ради самых светлых идей.
— Да-да, именно такие логические выводы моего шефа дорожной жандармерии укрепили его в моей лояльности рейху.
Клара мысленно застонала: "Боже, какая дура, ведь такое сравнение может его оскорбить…"
Но неожиданно мужчина расхохотался. Звуки смеха в этих стенах звучали дико. "Театр абсурда", — мелькнула мысль. Похоже, близкое сравнение пришло в голову следователя, и он снова стал серьёзным.
— Вы парадоксальная женщина.
Клара не решила чего в этом в этом выводе было больше: восхищения или осуждения.
— Ну, хорошо, — он прихлопнул рукой по раскрытой папке, словно отсекая этот этап разговора. — Давайте подробнее поговорим о том, какие проверки вам устраивал "шеф", — он намеренно выделили интонацией последнее слово.
"Точно, лектор, — подумала Клара, — тот, довоенный, тоже любил повторять: "Давайте подробнее поговорим …" Мне нужно сосредоточиться, не просто выполнять все проверки, но и объяснить логику своих действий, не подставить себя под выводы, очерняющие мои поступки".
— Знаете …, — Клара запнулась, не зная, как обратиться к нему.
— Можете обращаться ко мне просто на "вы". Я слушаю.
— Я хочу пояснить, что я постоянно была в ожидании проверки, немцы всегда были менее эмоциональны, чем наши соотечественники …
— А вы?
— Я?
— Вы себя к кому причисляете? К немцам или к соотечественникам?
— Так вот, я с детства задаю себе этот вопрос. И только война дала мне на него ответ.
— Хотите откровенно?
Это прозвучало неожиданно, и Клара кивнула.
— Никогда не считал немцев глупее нас, — он выпустил струйку дыма, — видимо, поэтому ваше сравнение "шефа" со мной не звучит для меня обидно. Я отдаю себе отчет, что именно верная оценка врага помогла вам избежать провала. Тем интереснее мне разобраться в вашей истории.
Я отправил запросы по всем подпольщикам, кто может подтвердить ваше участие.
Клара попыталась ответить, но следователь приподнял ладонь, не давая себя прервать:
— Да, я уже понял из материалов дела, что о вашей истинной роли никто практически не знал, чтобы оградить вас от провала. Из вашего отряда жандармов, направленных на кожевенный завод, одному бойцу удалось выжить и добраться к нашим. Сейчас мы разыскиваем его.
— Скажите, кто выжил?
— Это местный житель, пока могу сказать только это.
Уже после войны Клара Адольфовна узнала, что единственным уцелевшим после боя группы Нестеренко оказался Дмитрий Васильевич Кравченко, однофамилец Петра Онуфриевича.
Прошли долгие десять месяцев, пока следователю удалось найти людей, подтвердивших невиновность Клары и её вклад в спасение наших пленных и участие в подполье. Многие погибли, ушли вместе с наступающей Красной Армией, попали в госпитали, а после — в другие военные подразделения.
Полковник Пётр Онуфриевич Кравченко после всех проверок служил в Советской Армии. Позже преподавал на военной кафедре института иностранных языков в Москве до 1953 года.
После отставки жил в Кисловодске.
Похоронен Пётр Онуфриевич осенью 1959 года в Павлограде.
***
Испытания в жизни Клары Адольфовны не закончились и после войны.
В 1946 году Клара Таблер жила с детьми в Павлограде на улице Ленина, 71. Именно на этот адрес ей пришёл ответ о розыске мужа.