Он произнес это слово с ашкеназийским произношением, первое слово на иврите, которое я услышал из его уст. Я не сразу понял, какую песню он имеет в виду.
Он даже рассердился: ’’Как это Вы не помните?! Эту песню пели сионисты в Одессе, когда я был молодым. ’’Лошув!” Спойте мне ее. Может быть, это мои последние дни, а может быть, и часы. Мы больше никогда не встретимся. Спойте”.
На барже было еще несколько евреев. Они не были ни политическими, ни уголовными преступниками. Их задержали при попытке перейти границу. В их числе были два молодых члена Бейтар*, нары которых были около моих. Мы еще могли петь и выполнили просьбу Гарина. Мы спели ему ’’Лашув” — ’’Гатиква” — национальный гимн евреев ’’Лашув ле-эрец авотену” — ’’Наша надежда вернуться на землю наших отцов”.
* Бейтар — сокращенное название Брит Йосеф Трумпельдор, молодежной организации, созданной Владимиром Жаботинским. Бейтар — также название крепости, послужившей последним оплотом Бар Кохбы в его героической борьбе против владычества римлян в Палестине во II-м веке н. эры.
Баржа плыла на север, в Заполярье. Мрак. Грязь. Вонь. Блохи и вши. Семьсот озверевших урок. И несколько евреев. Горсточка мечтателей, грезящих о Сионе. За что среди них еврей, вернее, русский еврейского происхождения, никогда не мечтавший о Сионе и никогда не веривший в Сион, всю жизнь проповедовавший, что Сион — явление ’’реакционное”. Всю жизнь он служил другой идее, идеалу универсалистов, боролся за него на баррикадах, подвергался арестам и пыткам со стороны русских ’’белых”. Он верно служил, высоко поднялся и стал секретарем Центрального Комитета партии, а затем замредактора ежедневной газеты партии. Как далеко он был от Сиона! И как далеко от Сиона было место, куда привела нас судьба! И этот человек, в свой, как он думал, последний час на земле просил нас спеть ему песню о Сионе!
Мы пели. Слыхали ли прежде зеленые воды Печоры ’’Гатикву”? Из трюма баржи рвалась песня: ’’Вернуться на землю наших отцов”.
Глава III. ”ДО СВИДАНИЯ НА СВОБОДЕ”
Мне вернули свободу именно на этой барже. Мы еще плыли к месту назначения на Ледовитом океане, когда прибыл приказ освободить всех польских граждан. Сикорский подписал пакт со Сталиным.
По алфавиту моя фамилия была первой в списке тех, кого должны были освободить. Кто-то из урок воскликнул: ”Он же жид, а не поляк!”
Бедный урка. Его протест был естественным. Нет большей зависти, чем зависть заключенного к освобожденному. И мог ли урка знать разницу между гражданством и национальностью?
Мы приблизились к берегу. Подошло небольшое суденышко — корабль свободы — чтобы снять нас с тюремной баржи. Мы ступили на землю. Мы были свободны.
Мы провели несколько дней в пересылочном лагере. А затем тем же путем, каким мы прибыли на север, мы вернулись назад.
Мы двигались к свободе. Пешком, в товарных, в пассажирских вагонах, вися на подножках. На юг, на юг. А чудеса не прекращались. Я искал сестру. Ее тоже сослали, хотя не арестовали. Как ее найти? Россия так огромна, беженцев миллионы. По чистой случайности я нашел ее. Потом я нашел нескольких друзей. Я послал первую телеграмму в Эрец Исраэль. Я получил первую телеграмму из Эрец Исраэль. Среди подписей была подпись моей жены... Я вспомнил обстоятельства, при которых мне были переданы последние известия о ней. Перед отправкой из Лукишек на север мне разрешили одно прощальное свидание с кем-нибудь из родственников. Вместо моей жены пришла девушка из Бейтара, Паула Дайхес. Позднее она обессмертила свое имя в борьбе с фашистами, когда стала одним из ближайших помощников моего друга и соратника Иосифа Глазмана, героя Виленского гетто, и погибла, как и он, с оружием в руках, сражаясь до конца. Мы должна были говорить на языке, понятном охране. Поэтому мы говорили по-польски. Паула говорила так:
’’Привет от тети”. Потом она пробормотала на иврите: ’’письмо в мыле”. Охранники разрезали мыло посередине, а записка была в одной из половинок. Так даже в русскую тюрьму вести дошли по назначению. Из записки я узнал, что моя жена и еще несколько друзей находятся на пути в Эрец Исраэль. Тогда это было для меня большим утешением. Но как эта девочка рисковала! Если бы меня поймали с запиской в мыле, я получил бы еще семь дней одиночки. Но она...
После многих месяцев странствий я вступил в польскую армию и столкнулся с ярым антисемитизмом, унижениями и оскорблениями. Но это продолжалось недолго. Мы продвигались дальше на юг. Каспийский порт Красноводск... небольшой порт Пехлеви в Персии.... путь персидских завоевателей. Мы пересекли горы. Вавилон, Багдад, Озеро Хаббание. Я не знал тогда, что всего в нескольких шагах от меня находится могила руководителя Иргун Цваи Леуми — Давида Разиеля, убитого при исполнении задания британской армии. Я все еще жил надеждой сражаться под его началом.
А вот и Трансиордания. Обширные поля, необозримые, как море. Тут я понял, почему римляне называли эту часть Эрец Исраэль ’’Палестина Салютарис”. В те дни здесь находилась житница Среднего Востока. Сейчас, хотя эти земли и были заброшены, из-под камней, разбросанных по необозримым полям, пробивалась высокая зеленая трава. Эти места почти незаселены. То тут, то там на широких просторах виднеется хижина бедуина или верблюд. И только когда приближаешься к самому Иордану, видишь редких людей и поля кукурузы. Восточный берег Иордана — Эрец Исраэль. Военный конвой остановился. Мы отдохнули. Я вышел из машины, прошел немного по траве — я вдохнул аромат полей моей Родины.
’’Хорошо быть дома”, — произнес возле меня один из солдат, не еврей.
’И я вспомнил, как в пересыльном лагере на берегу Печоры конторский служащий сказал мне: ’’Вас освободят 20-го сентября 1948 года”.
Теперь было лето 1942-го года. ’’Всего” 1942 — а я был на восточном берегу Иордана.
И я вспомнил Гарина. Я вспоминаю его и сейчас. Не знаю, жив ли он? Слышал ли он, что мы вернулись на землю своих отцов и стали свободными людьми на этой земле? Слышал ли он, что в Израиле было восстание — даже его ’’Правда” иногда писала о подвигах восставших — и что создано Государство Израиль? Слышал ли он, что мощное государство, которому он служил, сопротивлявшееся созданию Еврейского государства, в конце концов содействовало этому на международной арене. Может быть, эти чудеса хотя бы принесли ему некоторое утешение в его страданиях.
Одна глава закончилась, другая начиналась. Судьба сыграла со мной своеобразную шутку. В начале июня 1941 г. я начал свое путешествие на север из Лукишек. Меня арестовали, обвинили, приговорили и выслали как ’’агента британского империализма”. В начале мая 1942 г. я добрался до Эрец Исраэль. И что же стало с британским агентом? Вскоре после его прибытия с польской армией в Эрец Исраэль за его голову была назначена самая большая награда, какую британская полиция когда-либо давала за поимку кого-либо в Эрец Исраэль. Это единственный ’’рекорд”, когда-либо достигнутый мной, и я всегда буду им гордиться.
Конспирационная работа была мне совершенно незнакома, пока я поневоле глубоко не погрузился в нее. Я ничего не знал о подпольной работе, если не считать того, что читал в случайных книгах, но мне никогда и не снилось, что я буду в ней участвовать. Во всех делах я всегда предпочитал открытое тайному, и вот...
Человек предполагает, а Бог располагает. До сентября 1948 г. действительно служил в бригаде, но это была не бригада Макарова или Еременко, и работала она не на берегах Печоры, и не строила железную дорогу для перевозки угля. Бригада, в которой я служил, была бригадой еврейских повстанцев. Она действовала на берегах Иордана и строила дорогу к свободе Израиля.
Глава IV. МЫ СРАЖАЕМСЯ, ПОЭТОМУ МЫ СУЩЕСТВУЕМ
Два фактора определяли положение еврейского народа в разгар Второй мировой войны. Гитлер истреблял миллионы евреев в Европе и, несмотря на это, Англия продолжала держать запертыми для них двери еврейского ’’Национального очага”.
Сообщения о кампании истребления евреев были сначала туманными и поступали от случая к случаю. Организации Красного Креста, дипломатические представительства нейтральных стран и, прежде всего, британская разведка — один из агентов которой работал в германском генштабе — отлично знали, с какой целью Гитлер вывозит евреев из Голландии, Бельгии, Польши и Венгрии. Но они хранили молчание. Почему — предоставляется решать каждому по своему усмотрению. Факт тот, что прошло много месяцев после начала истребления, прежде чем начали просачиваться первые сообщения о ’’специальных отрядах” нацистов, получивших приказ не оставлять в живых ни одного еврея на оккупированных немцами территориях.