Никите показалось, что это говорит Василий Нагих. Забыв о раненой ноге, он бросился к двери.
За стеклом в коридоре действительно стоял Василий. Он был в желтых от пыли сапогах и с большим холщовым мешком на плече. Левая рука его была забинтована и висела на перевязи.
— Василий! — крикнул Никита и широко распахнул стеклянную дверь. — Откуда ты? Ранен?
— Здорово, Никишка, — сказал Василий и хотел со своим мешком протиснуться в палату, но санитар схватил его за плечо.
— Не самовольничай, врача дождись…
Василий сердито повел плечом и стряхнул руку санитара.
— Да, уйди ты, ради бога, не терзай сердца. Какой там врач сейчас, ты слушай. — Василий поднял вверх палец и приоткрыл рот. — Слышишь?
Санитар взглянул на поднятый палец Нагих, вытянул шею и прислушался.
Прислушался и Никита.
Издалека, со стороны города, неслась нестройная ружейная стрельба.
Санитар нахмурился и скосил глаз.
— Услыхал? — шепотом спросил Нагих. — Не теряй времени, других предупреди…
Санитар наморщил лоб, беспокойно посмотрел на раскрытое окно Никитиной палаты, повернулся и побежал по коридору.
Нагих вошел в палату и сбросил с плеча грузно упавший на пол мешок.
В открытое окно явственнее донеслись ружейные выстрелы.
— Чехи? — спросил Никита.
— Белогвардейцы… Воспользовались, что все войска против чехов ушли, и выступили — город заняли, станцию… Да и чехи не задержатся. Томск, Тайгу, Мариинск, Петропавловск, Ново-Николаевск они, слыхать, уже захватили, теперь сюда прут… Под Глазковским предместьем, сказывали, их передовые части… Я тебе одежду принес, уходить надо…
— А наши где? Отряд наш? В городе?
— Откуда они в городе возьмутся. Там, где и были. Я сюда раненым приехал…
Нагих, размазывая по лицу грязь, отер пот, развязал здоровой рукой мешок и принялся выбрасывать на пол принесенную одежду.
Выстрелы из города доносились все отчетливее, словно бой приближался к госпиталю.
— Старик Силов помог, — говорил Нагих, доставая из мешка крестьянские ичиги. — Я ему от Андрюшки с фронта письмо привез, а тут такое… Он и одежду и харчей раздобыл, под Знаменским монастырем у Ангары нас ждать будет. Один выход нам лодкой за пороги уплыть. Там у меня родня есть, укроемся до времени… Ходить-то ты можешь? До Ангары дойдешь?
— Надо идти…
Никита надел спине из чертовой кожи штаны, сборчатую рубаху, потом толсто обмотал больную ногу портянками и натянул ичиги.
— Готов, что ли? — торопил Нагих, с опаской косясь на окно.
— Готов, — сказал Никита и напялил на голову картуз.
Они вышли в коридор. В распахнутые двери палат виднелись незаправленные койки с помятым постельным бельем и торопливо одевающиеся раненые.
Никита и Нагих пересекли пустой двор, вышли за госпитальные ворота и свернули в кривой переулок, ведущий к главной улице предместья.
Никита шел, стараясь не хромать, и настороженно поглядывал по сторонам.
Из города доносились выстрелы. Они то вспыхивали дробью в несколько винтовок, то затухали.
Василий огляделся и достал из широкого кармана продолговатую, как лимон, ручную гранату.
— Снаряженная, — сказал он, протягивая гранату Никите. — Припрячь на случай, у меня еще есть…
На улицах предместья было пустынно и тихо, как ночью. Жизнь спряталась за скособоченными заборами ветхих домов. Ворота, даже ставни были наглухо закрыты, лавки заперты. Нетронутая с вечера пыль густо покрывала улицы толстым слоем, и казалось, заглушила все звуки. Не было слышно даже лая сторожевых псов.
Из закрытых на запоры дворов несло дегтем и кислым запахом дубленой кожи. Здесь ютились кустари-кожевенники, и вонью дубильной кислоты было пропитано все: и заборы, для устрашения варнаков утыканные ржавыми гвоздями острием вверх, и чахлые деревья под окнами, и даже растущая у канав серая лебеда.
Впереди показались белые с прожилками мха монастырские стены, и запахло речной водой.
Василий молча кивнул на монастырскую стену и огляделся, как бы опасаясь, что на берегу вместо старика Силова окажется засада белогвардейцев. Он замедлил шаги, прислушался и негромко кашлянул.
В ответ где-то совсем близко раздался сиплый старческий кашель.
— Это Силов голос подает, — сказал Василий. — Сейчас поедем…
В то же мгновение Никита увидел высокого сутулого старика в рыбацкой робе. Медленно, даже не повернув головы навстречу идущим, старик вышел из-за выступа стены и зашагал прямо к реке.