— Сдурел, что ли? — вскрикнула тетка Марфа и ухватилась руками за покачнувшийся стол.
— Солдаты! Солдаты идут… Да, видать, к нам идут-то…
Никита выскочил из-за стола. Он сейчас же понял, что солдаты могут идти только за ним. Бросился к окну. По улице шли желтолампасые казаки, и у плетня стояли их оседланные кони.
Никита сорвал с гвоздя фуражку и шагнул к дверям, но у порога остановился. Во дворе послышался лай собак. Они лаяли, как на охоте, захлебываясь, с повизгиванием, словно передрались между собой и грызлись, сцепившись в клубок.
Никита понял, что во дворе тоже казаки. Он попятился назад в избу и прижался спиной к стене.
На ступеньках крыльца раздались тяжелые шаги. Дверь растворилась, и в избу вошел высокий урядник с желтым околышем на фуражке и с желтыми лампасами на широчайших синих шароварах, заправленных в голенища высоких сапог.
Не здороваясь и еще с порога оглядев избу невеселым подозрительным взглядом, он кивнул в сторону Никиты и спросил:
— Это и есть дезертир ваш?
Егор Матвеевич заслонил собой Никиту.
— Какой такой дезертир? — закричал он, сжав кулаки и наступая на урядника, словно готовился вступить с ним в драку и уже выбирал место, по какому ловчее ударить, чтобы одним махом вышибить за дверь. — Какой такой дезертир? В федотовском дому отродясь дезертиров не бывало. Сын до сих пор с фронта не вернулся, видать, уже и не вернется… Сам в японскую под Ляояном ранен был и два креста ношу…
— Да ты постой, постой, батя… — забормотал урядник, напуганный наскоком Федотова. — Я не в обиду тебе… Я к тому, что парень на возрасте, а дома сидит, когда другие служат… Приказ был…
— Кому надо — служит, кому надо — дома сидит… — кричал Егор Матвеевич. — Ты сперва ладом расспроси, а потом обзывай. Дезертир! Да он, если хочешь, знать, только сегодня на ноги стал… Больной он был…
— Да кышь вы, кышь… — вступила в спор Марфа Петровна и замахала руками, словно разгоняя разодравшихся петухов. — Ишь чего затеяли…
Окрик Марфы сразу успокоил Егора Матвеевича. Он отошел в сторону и уставился в пол, будто и глядеть-то на пришедшего ему было противно.
— А ты, милый человек, — обратилась Марфа к уряднику, — в избу, чай, зашел, не к басурманам каким, не к туркам… Шапку скинь да поздравкайся. К твоей бы матке кто таким супостатом залетел бы, так она, по́ди, зараз бы его кочергой понужнула…
Урядник исподлобья посмотрел на Марфу и нерешительно снял фуражку.
— Вот так-то и ладно, — сказала Марфа. — А теперь проходи к столу, садись дорогим гостем.
— Я по казенным делам пришел, а не гостить, — угрюмо проговорил урядник.
— А нам все одно, по казенным ли, по своим ли каким делам, — ответила Марфа. — А коли в избу зашел — значит гость. — Она взяла урядника за рукав и осторожно, но настойчиво повела к столу. — Егор Матвеевич, налей гостю чарочку-то.
Егор Матвеевич налил в третий стакан водки и сказал невесело:
— Пей, паря, за знакомство… Однако ты лишнего сказал маленько, я лишнего пошумел… Забыть надо.
Он чокнулся с урядником и отпил из своего стакана. Но урядник только пригубил. Он сидел, глядя на стол, заставленный всевозможной снедью, и старался понять, не нарушил ли воинского устава. Разве это дело — принять приглашение хозяйки дома, в котором укрывался от призыва новобранец?
Запах водки, настоенной на лесных травах, разжигал аппетит урядника. С тарелки, выпучив глаза, глядели на него рыжики и стыдливо со слезой улыбались грузди, запотевшей сталью отливала осетровая икра и огнем пылали испеченные в золе яйца.
— А какая болезнь-то у парня была? — помедлив, спросил он, не отрывая взгляда от чарки.
— Кость гнила, — сказала торопливо Марфа Петровна. — На охоте ногу поранил да засорил, видно… Лежнем лежал. Место у нас глухое, больниц нету, куда повезешь… Ну и лечили — где заговором, где брусничным листом, где медвежьей печенью. Чай два месяца не вставал, ноги поднять не мог, как железная стала.
— Опухла? — тоном знатока спросил урядник и ближе пододвинул к себе стакан с водкой.
— Опухла, ровно колода, сделалась, — сказала Марфа Петровна. — Да, ты, Никита, скинь обутку-то, покажи ногу.
Никита принялся было разуваться, но урядник остановил его:
— Брось разуваться, разве я не верю. А вот справку от старосты возьми, что, мол, такой-то был болен, а посему к сроку на призыв явиться не мог. И штемпель приложи. Не мне справка нужна, а начальству, как бы лиха какого не вышло.
Урядник поднял брови, взялся за стакан и, вдруг решившись, одним глотком влил в себя водку. Передохнул, крякнул и сказал: