Денщик ушел. Колчак долго еще стоял у двери и отошел от нее только тогда, когда в тамбуре раздались шаги дежурного офицера.
Послышался стук в дверь. Колчак помедлил, пригладил волосы, потом сказал:
— Войдите.
Он совсем овладел собой, приготовился держать себя в руках, что бы ни случилось, и даже нахмурился по-начальственному, когда в раскрывшейся двери увидел дежурного офицера.
— Вы просили меня зайти, господин адмирал? — спросил чех, со скрытым любопытством разглядывая бывшего правителя России.
— Да, — сказал Колчак. — Мне нужен конвой, чтобы выйти на станцию. У моего вагона стоят какие-то подозрительные часовые…
— Это черемховские шахтеры, — сказал чех. — Они потребовали, и им разрешили сопровождать ваш вагон…
Он говорил медленно, с излишней отчетливостью произнося каждое слово.
— Мне нужен конвой, — сказал Колчак. — Распорядитесь…
Дежурный офицер замялся, потом плотно прикрыл дверь и подошел ближе к адмиралу.
— Вам не следует, господин адмирал, выходить из вашего вагона, — сказал он приглушенным голосом и покосился на окно.
— Почему?
— Это небезопасно. И на станции и в городе большое возмущение…
— Какое возмущение? — спросил Колчак, невольно тоже понизив голос.
— Черемховские шахтеры… местные рабочие, даже наши чешские солдаты… — Дежурный офицер говорил совсем тихо, едва не шепотом. — Я офицер и не имею права скрывать от вас… Они поддались агитации, там есть тоже свои большевики… Они могут не послушаться. В городе и в предместьях идут рабочие митинги. Рабочие требуют вашего ареста и суда над вами… Вам нельзя сейчас показываться из вагона.
— Но я… Но я частное лицо… — сказал Колчак, глядя на чеха так, словно от того что-то зависело и стоило только все объяснить ему, как всякая угроза исчезнет. — Я еду за границу… Союзники и Политцентр мне гарантировали свободный выезд…
— Политцентр? Разве от него что-нибудь зависит? — Чех криво усмехнулся. — Это правительство без власти. Ему позволяют заседать в «Модерне», пока здесь войска союзников, но его никто не слушается… Городские рабочие называют его «центропупом» и смеются над ним. Они открыто говорят, что восставали совсем не для того, чтобы у власти очутился «центропуп». В Черемхове, в Жилкине, в Балаганске, в Усть-Куте, всюду вокруг Иркутска — Советская власть…
— Тем более мне нужно немедленно увидеть мистера Гарриса. Вы знаете, генеральный консул Америки…
— Это невозможно. Мистер Гаррис уже уехал на восток, — сказал чех.
— Тогда Жанена… Генерала Жанена… Я напишу ему письмо. Вы помогите мне передать ему письмо…
— Жанен тоже уехал.
— И Жанен уехал?
— Жанен тоже уехал, — повторил чех.
— Значит, здесь никого?
— Только чешский представитель доктор Благож и генерал Сыровой.
Колчак, как бы в недоумении приподняв брови, глядел на чеха и молчал.
— Все иностранные представители уехали. Здесь только доктор Благож, но и он собирается уезжать, — сказал дежурный офицер.
— Только генерал Сыровой… — как бы в раздумье сказал Колчак. — Но он, наверное, имеет распоряжение относительно меня?
— Конечно, я тоже так думаю, — сказал дежурный офицер.
— Он должен знать, что мне гарантирована неприкосновенность и гарантирован свободный выезд за границу…
— Конечно, я тоже так думаю, — сказал дежурный офицер.
Колчак пристально посмотрел на чеха, потом поднял левую бровь и скосил глаз на окно.
— А знал ли генерал Жанен, что к моему вагону часовыми поставлены красные шахтеры?
— Я так думаю, — сказал чех. — Генерал Жанен командует всеми войсками союзников. Он не мог не знать. Без него не решились бы… — Он помялся и прибавил. — Все очень сложно и трудно… Я офицер, я не имею права вам лгать… Чешские солдаты не стали бы драться с красными, защищая вас. А тут еще это убийство на Байкале… Оно еще больше подлило масла в огонь…
— Убийство на Байкале?
— Войска атамана Семенова… Оставляя Иркутск, они захватили с собой заложников и убили на Байкале. Говорят, они убивали их палками и бросали в воду, под лед… Там было убито тридцать мужчин и одна женщина…
— Нет-нет, я ничего не знаю об этом… — Колчак на шаг отступил от чеха и поднес руку ко лбу. — Я отрекся пятого января, а это случилось шестого… Я слышал что-то подобное, но это случилось шестого…
— Так, — сказал чешский офицер, — шестого. Но на митингах говорят, что это вы призвали Семенова в Иркутск. Я слышал, что так говорят…
Колчак стоял неподвижно и глядел куда-то вверх, выше головы чеха.