Я пожалел о том, что заглянул к Бинне, потому что у них сидел врач. Он уже снова был в хорошем настроении.
— А! Вот и вы наконец! — воскликнул он, завидев меня. — Мари тревожится, куда это вы запропастились?..
— Занят своими транзитными делами, — сказал я и сразу же пожалел, что так ответил.
— Как? Вы тоже вдруг решили уехать?
— Во всяком случае, хочу оформить все эти бумажонки.
Мальчик метнул на меня быстрый взгляд. Только по этому взгляду я понял, что он заметил мое появление. Он читал или делал вид, что читает. Врач несколько раз заговаривал с ним, но он не обращал никакого внимания на его слова, словно того и вовсе не существовало. Возвращение врача не произвело на мальчика никакого впечатления. Оно ему было безразлично. Для него этот человек уехал. Он его бросил, он ранил его душу своим отъездом. Он мог хоть тысячу раз вернуться — они расстались навсегда. И ко мне мальчик теперь тоже относился, как к тени, с которой не было никакого смысла ни дружить, ни разговаривать.
Врач рассказал нам, что пассажиры, не взятые на «Поль Лемерль», в первую очередь получат места на следующий пароход. Врач был весел и оживлен, он давно уже перестал огорчаться по поводу неудавшегося отъезда. Его мысли были всецело заняты пароходом, на который он был записан одним из первых, на который возлагал все надежды.
— Мари к тому времени тоже получит визу, — уверял он. — Наведите, пожалуйста, поскорее справки.
Я ответил ему, что у меня больше нет охоты этим заниматься, что моя миссия в консульстве уже закончена и все необходимое уже сделано. Остается теперь только получить визу. С этим Мари справится сама. Он в упор посмотрел на меня, потому что голос мой прозвучал, видимо, чересчур резко.
— Мы причинили вам много беспокойства, — сказал он вежливо и без всякой иронии. — На этот раз Мари твердо решила уехать. Разве я вам этого не предсказывал?
Я ничего не ответил. Я ушел. Как он обрел такую уверенность при этом чудовищном нагромождении случайностей?
Я собирался провести вечер в номере. Подымаясь по крутой лестнице, я обычно кивал хозяйке отеля, выглядывавшей в окошечко каморки. Иногда я хвалил ее прическу. Деньги, которые я получал в различных комитетах на «дорожные издержки», давали мне возможность всегда в срок оплачивать номер. Поэтому я был весьма удивлен, когда хозяйка меня остановила.
— Вас спрашивал один господин, — сказала она, — француз, с маленькими усиками. Он оставил свою визитную карточку.
Мне не удалось полностью скрыть охвативший меня страх.
У себя в комнате я внимательно изучил карточку: «Эмиль Десандр. Оптовая торговля шелком». Я никогда еще не слышал этого имени. «Какое-то недоразумение», — подумал я.
Я всей душой ненавижу недоразумения и всякие там случайные встречи. Я не переношу никакой путаницы, никаких ошибок, если они касаются лично меня. Я склонен, скорее, наоборот, придавать встречам излишнее значение, словно они происходят по велению свыше, словно они неизбежны. А в неизбежном не может быть ошибок, не правда ли? Я курил, все еще тщетно стараясь припомнить, не знаю ли я этого имени, когда в дверь постучали.
Хорошо одетый господин со шляпой в руках покосился на визитную карточку, лежавшую передо мной. Я невольно ответил на его поклон столь же вежливым поклоном. Я предложил ему свой единственный стул, а сам сел на кровать. Мой гость украдкой, насколько это позволяла вежливость, оглядел комнату.
— Простите, пожалуйста, мое вторжение, господин Вайдель, — начал он, — но вы поймете, почему я хотел вас повидать.
— Прошу прощения, — сказал я, — но от тех ужасных событий, которые обрушились на нашу страну, как, впрочем, и на всех нас, пострадало не только мое зрение, но и…
— Вы напрасно беспокоитесь, господин Вайдель, мы знаем друг друга, не будучи лично знакомы. И хотя вы меня прежде никогда не видели, без моего содействия вы не были бы сейчас здесь.
Чтобы выгадать время, я сказал, что это, наверно, все же некоторое преувеличение, но, увидев, что мои слова вызвали гримасу досады на его румяном, здоровом, самодовольном лице, я поспешил добавить:
— Хотя и не буду отрицать доли вашего участия в моем приезде.
— Я рад, что вы хоть это признали. Моя визитная карточка, мое имя уже объяснили вам, кто я: Эмиль Десандр.
— Как вы узнали мой адрес?
Если сначала я испытывал нечто вроде страха, то теперь я только удивлялся. Страдание, какого бы рода оно ни было, не только ранит душу, но и ограждает от многого. На меня могли обрушиться любые неприятности — мне это было безразлично.