После отделения от Спартака Крикс отступает к горе Гарган. Консулы же, в свою очередь, разделили армии. «Один из них, Геллий, неожиданно напав на отряд германцев, из высокомерия и заносчивости отделившихся от Спартака, уничтожил его целиком» (Плутарх).
К сожалению, военным талантом Крикс не обладал. Свою несостоятельность в качестве полководца он продемонстрировал в первом же самостоятельном бою. Его армия сражалась «самым ожесточенным образом» (Орозий), и все же потерпела сокрушительное поражение. «Сам Крикс и две трети его войска пали в битве» (Аппиан).
«Спартак же быстро двигался через Апеннинские горы к Альпам…» (Аппиан). Ему предстояло превратить поражение Крикса в триумф своего полководческого таланта. «Один из консулов опередил его и закрыл путь к отступлению, а другой догонял сзади» (Аппиан). Обрушившись сначала на консула Лентула, Спартак разбил его и обратил в бегство. Затем он продолжил преследование отступающего неприятеля, а консул Лентул тем временем объединил остатки своей разбитой армии с войском Геллия. Объединенная консульская армия выступила против Спартака только для того, чтоб получить второе тяжелое поражение. Это был окончательный разгром консулов.
Оставшись победителем на поле боя, Спартак мог воздать долг павшим. По свидетельству Аппиана, погребение Крикса было отмечено гладиаторскими боями, слух о котором дошел до Рима. Надо полагать, что сама масштабность этих игр была намеренной. Устраивая их, Спартак одновременно достигал нескольких целей. Известие о расколе в лагере восставших наверняка было воспринято в Риме с чувством законного удовлетворения: рабы по своей природной несклонности к организованности вступают в свары, и война скоро сойдет на нет сама собой. Требовалось дать понять римлянам, что последствия раскола уже устранены, армия восставших победоносна и стала еще сильнее, ее вождь не испытывает никакого страха перед грозным именем Рима и с самими римлянами намерен поступать так, как сочтет нужным. С другой стороны, раскол не мог не вызвать уныния среди соратников Спартака, игры были призваны внушить им уверенность, что с распрями вождей покончено. Несмотря на размолвку, Крикс и после своего ухода продолжал оставаться соратником и другом Спартака. Проявленное им великодушие должно было крепче привязать к нему прочих вождей восстания.
К Альпам
Несмотря на две блестящие победы, Спартак не собирался обращать оружие против Рима. В этом характерная особенность спартаковской войны. Вся она представляет собой череду маневров, имеющих целью избежать удара римских войск, но никак не решительных наступательных операций. Даже не обладая особыми познаниями в военном деле, ясно: невозможно выиграть войну, не развивая успеха, не перехватывая инициативу у противника. Спартак же, сколько бы побед он ни одерживал в Италии, сделать этого не мог. У армии восставших не было союзников, даже таких, которые поддерживали бы ее хотя бы материально. Единственный возможный союзник восставших, Митридат, не мог или не хотел оказать им помощь. Среди перипетий тогдашней бурной истории, армия Спартака была подобна лодке в штормовом море, и Спартак изо всех сил пытался найти для своего корабля спокойную пристань.
Армия двигалась к Альпам. Две победы над консулами все же повлияли на решение Спартака распустить армию. Теперь, после того, как слава об этих победах прокатилась по сопредельным странам, он считал это нецелесообразным.
Как и сношения с Митридатом, возможные связи Спартака и Сертория не подтверждаются источниками, хотя и представляются вполне правдоподобными. К 72 году дела Сертория складывались далеко не блестяще. На помощь Метеллу Пию был направлен самый прославленный полководец Рима Гней Помпей. Помпею удалось добиться решительного перелома в ходе военных действий. Умелой дипломатией он лишил Сертория поддержки галльских племен и в самой Испании сумел пошатнуть влияние Сертория. Умение вести переговоры, тактичное использование личного обаяния вообще было сильной стороной Помпея и не раз помогало ему в дальнейшем. Военные неудачи (незадолго до того Метелл Пий разбил армию Перперны, соратника Сертория) деморализовали Сертория. Он сделался вспыльчив, подозрителен, и подозрительность лишила его остатков доверия, а после того, как по приказу Сертория были перебиты дети испанской знати, содержавшиеся в одном из подвластных ему городов, испанцы начали открыто переходить на сторону Помпея. Серторий находился в отчаянном положении и нуждался в любых союзниках. Возможно, именно тогда между ним и Спартаком возникло соглашение, и Спартак повел свои войска в Испанию.