Он держал мое лицо в своих ладонях, эти злобные глаза были обманчиво спокойны. Как глаз урагана. Без ветра. Ни ветра, ни дождя. Нет бури. Но его окружал хаос, и за ним следовал хаос. Разрушение было единственным, что он оставлял после себя, не оставляя без внимания ничего, к чему бы он ни прикоснулся. Это был он…Святой. Смертоносный ураган, и у меня не было ни единого шанса пережить его.
— Теперь, — он провел руками по моим плечам, его взгляд следовал за движением, пока он стаскивал с моих рук рваную рубашку, — я помогу тебе с этим. Но штаны ты должна снять сама. — Рваная ткань рубашки упала к моим ногам, а тихий звон пуговиц, ударившихся об пол, прозвучал как выстрел рядом со мной.
По спине пробежали мурашки, кожа стала холодной и влажной, когда он провел кончиками пальцев по моей обнаженной плоти. Все инстинкты требовали, чтобы я умоляла, чтобы я просила его остановиться. Отпустить меня. Пусть я вернусь к своей нищенской жизни и бредовым фантазиям о том, что однажды найду свою семью. Я всегда хотела найти их, но не так. Сейчас я бы с радостью прожила всю жизнь, не зная, кто мои родители, лишь бы никогда больше не видеть этого человека.
С ледяным взглядом, от которого меня бросило в дрожь, он поднял бровь.
— Ты снова собираешься бросить мне вызов? Заставить меня сделать что-то гораздо худшее, чем заставить тебя пройти голой через мой дом?
Господи, нет.
Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ты сможешь это сделать, Мила. Ты уже переживала жестоких мужчин. Ты сможешь пережить и его. Не теряй себя. Не поддавайся страху.
Я смахнула слезы и сделала еще один глубокий глоток воздуха в легкие, напрягая каждую косточку в своем теле. То, что он отлично справился с задачей напугать меня, не означало, что я должна поддаться страху. У меня не было причин прятаться или отступать. Не было причин бояться того, что я должна была сделать, чтобы выжить. Если он хотел сломать меня, я постараюсь сделать так, чтобы ему пришлось нелегко.
Раскаленное докрасна унижение сделало почти невозможным для меня действовать, делать то, что мне говорят. Но я прикусила язык, почувствовав вкус собственной крови, когда просунула пальцы в карман брюк.
— Быстрее. — Его голос был жестким, требовательным. Жестоким.
Я наклонилась вперед, стягивая леггинсы до лодыжек и отрывая их от ног по одной штанине за раз. Когда я выпрямилась, то совершила ошибку, взглянув на него, увидев, как он смотрит на меня, и в его глазах нет ничего, кроме голода. Я и не подозревала, что голубые глаза могут быть такими темными, такими неоспоримо злыми. На мгновение я перестала дышать, его взгляд был слишком напряженным. Слишком свирепым. Все его поведение напоминало охотника, человека, который готовится к бойне… а я была ягненком, которого он собирался забить до смерти.
Он улыбнулся мне призрачной улыбкой.
— И трусики тоже.
Моя нижняя губа задрожала, и я подняла взгляд в потолок, отчаянно пытаясь проглотить слезы. Я не сломаюсь… Я не сломаюсь.
Сэйнт направился ко мне.
— Никогда не заставляй мужа ждать. Это считается неуважением.
— Как и заставлять женщину делать то, чего она не хочет. — Если бы я была более умной женщиной, я бы промолчала. Но я не была. Я была глупой, тупой девчонкой, которую собирался сожрать зверь, считавший, что имеет на меня какие-то извращенные права из-за крови, текущей в моих венах.
Его взгляд был слишком напряженным, и я не смогла больше выдерживать его, отведя глаза в сторону. Сердце колотилось с частотой тысяча ударов в минуту, и я ждала, что он ответит, отчитает и накажет меня. Но он этого не сделал. Вместо этого он остался стоять передо мной, не двигаясь, не произнося ни слова, его властное присутствие усиливалось от того, что его тело было так близко к моему. На моей груди выступили капельки пота, а кожа на шее покраснела от его пристального взгляда, обжигающего меня, испепеляющего мою плоть. Чем дольше он стоял молча, тем больше я ненавидела его. Тем сильнее мне хотелось, чтобы он ругался и выкрикивал угрозы в мой адрес.
Я отважилась взглянуть на него и увидела, как его глаза скользят по моему телу, словно я была произведением искусства, которое он не совсем понимал или даже любил. Неужели ему нравится?
В голове промелькнула мимолетная мысль о неуверенности в себе, сопровождаемая непрошеным ощущением того, что я недостаточно хороша. Недостаточно красива для такого мужчины, как Марчелло Сэйнт Руссо. Этот мужчина излучал совершенство и безупречность, и, вероятно, он не соглашался на меньшее, когда дело касалось женщин, с которыми он спал. Только лучшие были достаточно хороши для него. А я? Я была далека от этого, далека от совершенства, всего лишь пятно на карте его идеального мира. Но это не имело значения. Моя неуверенность в себе не имела никакого значения, потому что для него такая женщина, как я, не имела никакого значения. Я была всего лишь незначительным номером в его списке дел, который на один шаг приближал его к тому месту, где он, блядь, хотел оказаться.