Слова Елены врезались в меня, как шаровая мельница, и воздух вырвался из легких. Мне и в голову не приходило, что подумает мир или как отреагируют люди, когда узнают, кто я такая. Святой говорил мне, что моя семья одна из самых богатых в Италии, но мне и в голову не приходило, что моя истинная сущность может пошатнуть жизни других людей.
— Знает ли моя мать, что я здесь? Что я с Сэйнтом? — Я сохраняла мягкость голоса, боясь, что он треснет, если я попытаюсь говорить громче.
Елена покачала головой.
— Никто не знает. Но скоро все узнают. — Она протянула мне букет, и я уставилась на нежно-розовые цветы. — Пионы. Или, как некоторые называют, розы без шипов.
— Они прекрасны. — Я поднесла их к носу, вдыхая мягкий цветочный аромат. На глаза навернулись слезы, и сердце заколотилось от того, что должно было произойти. Каждая девушка мечтала о дне своей свадьбы… платье, цветах и музыке. Это должен был быть самый счастливый день в их жизни, но для меня это было не так.
Елена держалась в двух шагах позади меня, пока я пробирался к палубе. С каждым шагом мне приходилось все сильнее сжимать челюсти и бороться с тем, чтобы не пустить слезу. Расправить плечи было невозможно, так как тяжесть того, что должно было произойти, постепенно раздавливала меня. Голоса в моей голове кричали, чтобы я бежала, но шум двигателей яхт и плеск воды предупреждали меня, что бежать некуда. Бежать было некуда. Не для меня.
Шаг за шагом я чувствовала, как моя жизнь трескается, разлетается на осколки, и скоро от того человека, которым я когда-то была, ничего не останется.
Когда мы прибыли на палубу, Сэйнт и Джеймс ждали нас уже там. Я замерла, когда Сэйнт посмотрел в мою сторону, сердце колотилось как отбойный молоток. Я не мог заставить себя двигаться. Тяжелая неопределенность моей судьбы опускалась все ниже и ниже, грозя утянуть меня за собой. Кусочки меня ломались, и не было никакой надежды на то, что кто-то подберет их и соберет обратно. Я буду сломлена и покрыта шрамами до конца жизни, даже после того, как Святой отпустит меня. Я чувствовала в глубине живота, что уже никогда не буду прежней. Ничто не будет прежним.
— Пойдем, — сказала Елена, положив руку мне на локоть. Чем ближе я подходил к нему, тем ярче светила луна над открытой водой вдалеке, рябью переливаясь под дуновением ветерка. Небо было чистым, звезды мерцали маленькими огоньками, украшая черное ночное небо. Это была бы идеальная романтическая ночь, если бы не так много жестоких намерений, заражающих ее уродством.
Сэйнт стоял рядом с тем, кто, по моим предположениям, был капитаном, в черном смокинге, галстуке-бабочке и с чисто выбритым лицом. Со стороны это выглядело бы как идеальный момент, когда мужчина приветствует свою новую невесту, глядя на нее влюбленными глазами и обещая благополучное будущее. Но это было не так. Все было не так.
Он протянул ко мне руку, и я заколебалась. На секунду мне показалось, что еще есть выход, что это не может быть единственным выходом. Моим единственным выходом. Но затем я услышала его предупреждение, ультиматум.
Жена или шлюха?
Твое решение?
Жена.
Слеза скатилась с глаз, когда я протянула дрожащую руку к нему. Удивительно, но его прикосновение было не холодным, а скорее теплым. Приветливым. Тепло от его ладони распространилось по моей руке, спустилось по груди и поселилось в моем нутре. Но я не доверяла ему. Не могла.
— Ты прекрасно выглядишь, Мила. — Его голос стал низким, в нем слышалось бормотание слов, не имевших никакого смысла. Лучше пусть меня назовет уродливой Бог, чем красивой дьявол.
Я ничего не ответила и отказалась смотреть ему в глаза. Я не могла, не могла, когда столько непролитых слез были на грани того, чтобы переполнить мою защиту. Держа его руку в своей, я смотрела на океан, желая, чтобы течение унесло меня отсюда. Помогло мне сбежать. Унесло туда, где этот кошмар не сможет охватить меня, не сможет запятнать меня.
Вдалеке послышался голос, произносящий слова обещания и любви, слова о том, что муж и жена будут вместе, пока смерть не разлучит их. Пока смерть не разлучит нас. Эти слова все уже слышали. Эти слова были известны всему миру. Слова, которые люди читали в сказках, слышали в романтических фильмах, но никогда не видели в кошмарах. Никогда.