Я прикусил губу, стиснул челюсть и сжал кулаки.
— Это все испортит. Все, блядь, все.
23
МИЛА
Прошло несколько дней с тех пор, как мы со Святым потеряли себя друг в друге. Прошли дни с тех пор, как я поддалась развратным желаниям, о которых даже не подозревала. Мое тело ожило под его прикосновениями, как будто ему больше не нужен был воздух. Только он, его поцелуй и то, что он чувствовал внутри меня. Но, очевидно, это чувство не было взаимным.
Прошло несколько дней, прежде чем он сказал мне больше пяти слов. Большую часть времени он проводил за закрытыми дверями в своем кабинете, и единственным человеком, которому разрешалось входить и выходить, был Джеймс. Даже Елена, казалось, не замечала племянника. Я бы солгала, если бы сказала, что меня это не беспокоит. Что я не сплю по ночам, втайне надеясь, что он придет за мной. Возьмет меня. Прикоснется ко мне. Поцелует меня.
Мое тело стало собственным врагом, и пламя разгоралось каждый раз, когда я думала о том, как грубо Святой брал меня, как грубо было быть с ним и разваливаться на части от его руки. В тот день в самолете он был прав. У меня и раньше был секс, но меня никогда не трахали. Не так. И теперь, когда я знала, каково это… не иметь никаких запретов в сексе, ощущать свободу, позволяя своим желаниям управлять тобой, я хотела только этого. Все, о чем я думала. С каждым днем я все больше и больше хотела его, мое тело жаждало снова быть поглощенным им. Но его отсутствие было жестоким напоминанием о том, что я для него всего лишь подпись на листе бумаги.
Я взглянула на Джеймса, который сидел под крышей палубы и притворялся, что читает какой-то автомобильный журнал, не сводя с меня глаз. Он был похож на сторожевую собаку. Когда я двигалась, двигался и он. Это было глупо, правда. Мы были на яхте. Куда, черт возьми, я должна была идти?
Я надела солнцезащитные очки и откинулась в кресле, делая то, что делала последние пару дней. Наслаждалась солнцем и хотя бы получала удовольствие от итальянского лета. Я отказывалась сидеть в своей комнате, как пленница, и позволять стенам душить меня. Когда я попросила Елену купить мне купальник, у нее было три пакета купальников, присланных с материка. Ценники на некоторых из них были просто смешными, судя по крошечному количеству ткани, из которой они были сшиты. Потратив час своей жизни на их перебирание, я остановила свой выбор на черном бикини без бретелек. Мне не нужно было привлекать к себе внимание.
Я закрыла глаза и попыталась заглушить свои мысли, когда услышала высокий шум двигателя гидроцикла, который становился все громче и громче. Только когда он загудел прямо у яхты, я открыла глаза. Сэйнт нырнул с гидроцикла в воду и подошел к краю флайбриджа. Он вытащил себя из воды, сильные руки были мокрые, а круглогодичный загар блестел. Он выпрямился и провел рукой по своим полуночным волосам, пока вода продолжала стекать по его телу. Иисус. Это было похоже на сцену из чертовой рекламы Calvin Klein. Мокрый и соблазнительный пресс, каждый тонизированный мускул на его теле, покрытый солнечными поцелуями и практически купающийся в грехе, я была благодарна, что мои глаза были спрятаны за темными солнцезащитными очками. Я уже достаточно опозорилась, когда дело касалось его.
Он взял шезлонг и поставил его рядом с моим, после чего уселся на него. Мой пульс мгновенно участился, каждый дюйм моей кожи ощущал его присутствие. Боже. Я ненавидела, что он влияет на меня, просто находясь рядом.
— Конечно, среди пятнадцати купальников Елены, списанных с моей кредитной карты, должен быть менее откровенный.
Я рассмеялась.
— Ты сейчас серьезно?
— Есть ли в этом утверждении хоть что-то, что заставляет тебя думать иначе?
— Да. Тот факт, что ты считаешь себя вправе иметь мнение о том, что я ношу.
— Ты моя жена.
— И все же ты игнорируешь меня, как будто я ничтожество.
Он не смотрел на меня и продолжал смотреть куда-то перед собой, как будто даже не слышал меня.
— Знаешь что? К черту все это. — Я поднялась на ноги, собираясь уйти, когда он протянул руку, схватил меня за плечо и потянул к себе на колени, выпустив воздух из легких с хрипом.
Его тело было холодным и влажным, но пламя вспыхнуло и разгорелось в моей душе, как только я посмотрела в его глаза. Он закусил губу и уставился на меня так, словно я его разозлила. Как будто он был на грани потери контроля. Наши взгляды не отрывались друг от друга, казалось, целую вечность, и я чувствовала каждый его вздох: грудь вздымалась и опускалась, вены на шее пульсировали в такт сердцу.
— Почему ты настаиваешь на том, чтобы бросить мне вызов, Мила?