Они даже не подозревали, что гурийское крестьянство вот уже месяцев шесть, как неустанно готовилось к восстанию, и что сегодня утром все отправились на общий сбор за их же деревней, у дуба.
Зато Георгий тотчас же понял, что произошло. Чтобы не выдать себя, он спросил, как бы ни о чем не зная:
— Куда же они могли уйти?
— Не могу знать, князь! Дворовые девки говорят, что, когда они встали утром на рассвете, уже никого не было дома,— ответил управляющий.
— Ушли, вероятно, на работу, — беспечно сказал князь, который и представить себе не мог, чтобы крепостные могли уйти не по делам своих господ.
— Разве ты не слышал, что они ушли еще на заре? Когда это дворня спозаранку бежала на работу без понукания? — сердито проговорила княгиня, удивленная и разгневанная своеволием крепостных.
Она приказала призвать к ней Тамару, самую верную и надежную из ее служанок, взятую в дом не насильно, а пришедшую к ним в услужение добровольно,— после того, как от голода погибли ее муж и дети.
— Что прикажите, сударыня? — с обычной услужливостью спросила Тамара.
— Куда девалась наша дворня? Не украли же их! Отвечай сейчас же!
— Не знаю я ничего, госпожа моя! Вчера они легли так же, как и я, а сегодня их нет. Я подумала, что вы еще спите, и потому сообщила об этом управляющему,— ответила Тамара, которая хорошо знала, что крестьяне давно готовятся к восстанию, что последнее время Бесиа часто ходил к молодому барину за советом и беседовал с ним по секрету. Но Георгий и Бесиа велели ей молчать.
— Ты что врешь мне, девка! Столько народу ушло, а ты не слыхала.
— Не сердись, мама!— сказала Гуло. У нее сегодня спал жар и она чувствовала себя лучше.— Дворовые разошлись, вероятно, по своим домам. Куда им еще деться? И у них есть свои дома, семьи.
— Горе мне, твоей матери, дочка! Ты давно уже не знаешь ничего мирского и речь твоя не для этого мира! — воскликнула княгиня, безнадежно махнув рукой.
— Нет, мама, мне сегодня лучше и я знаю, что говорю! Крепостные такие же люди, как мы с вами, и они вовсе не обязаны служить нам. Глупо было с их стороны, что они так долго не понимали этого. — Что с нее спрашивать, она в бреду! — проговорила княгиня.
Потом, возмущенная, обратилась к мужу и управляющему:
— Вы что, обалдели? Идите, узнайте, что происходит?
— Да, да, пойдем разузнаем!—засуетился князь.— Мир рушится, крепостные сошли с ума! Тамара, неси мне саблю.
Тамара принесла ему саблю в серебряной оправе. Без этой сабли князь никогда не выходил из своего дома, полагая, что князю и дворянину неприлично быть без сабли.
— Ну, в путь! — сказал князь управляющему. Управляющий двинулся впереди своего господина
и оба с недоумевающе - испуганными лицами покинули дом.
— А ты не удивился? — обратилась княгиня к Георгию, как только из комнаты вышли князь и управляющий.— Ты объездил весь мир, видел ли ты что-нибудь подобное? — с возмущением спрашивала она его.
— Такого образованного человека, как Георгий, не может удивить то, что один человек отказывается служить другому, словно скотина,— сказала Гуло.— Это может удивлять только таких необразованных людей, как мы.
— Здесь и в самом деле нет ничего удивительного, мама,— начал Георгий тихим голосом.— Мужик тоже человек, и у него есть глаза, уши, разум. Он понял, очевидно, что глупо служить нам, которые ничем не лучше его. Гораздо большее удивление должно вызывать то, что он до сих пор не понимал этого и тянул непосильное ярмо. Ты подумай сама хорошенько, мама. Крестьян в тысячу раз больше, чем нас, господ, и все же они боятся нас! Вот что удивительно!
— Мне кажется, и ты сошел с ума! Как может крепостной жить без барина? Когда бог создал барина, тогда же он создал для него и крепостного. Если эти мерзкие мужики захотят оставить нас, разве царь позволит им? Их загонят обратно плетьми и заставят служить нам.
Георгий словно задался целью дразнить мать.
— Если сговорятся все крестьяне,—ответил он,—то, пожалуй, и царь не отважится итти против них, так как крепостных очень много.
— Их много, но зато и у царя солдат много,— возразила княгиня.
— Солдаты — те же крестьяне, они тоже ненавидят господ.
— А разве так и в законе написано?
— В законе не так написано. Но если законы негодны, крестьяне могут отменить их и заменить другими. О, мама, грозно подымется народ! Горе тем, кто угнетал его! С него спросится и за старые и за новые грехи, и тяжкая будет расплата.
— Лучше бы мне умереть, чем дожить до такой беды!— рыдала княгиня.— Что мы будем делать без крепостных? Мужик сбежит, куда захочет, а закон не тронет его? Настал день страшного суда!