— Сейчас! — крикнул гуриец, незаметно прицелился в него из кремневого ружья, и через секунду надменная голова князя Джайани стукнулась о землю. Смерть Джайани повергла в отчаяние князя Дадиани. Он потерял надежду на победу и окончательно решил вернуться домой. Он объявил об этом своем решении людям, и они стали отступать. Но не тут-то было! Гурийцы незаметно переправились вброд через реку и перерезали путь отступающим.
Мегрелы очутились в окружении: с одной стороны море, с другой непроходимый лес, а спереди и сзади гурийские отряды. Делать было нечего. Они сложили оружие и стали умолять отпустить их домой. Однако, второй день шли переговоры, а гурийцы все еще не давали своего согласия на возвращение мегрелов домой. Солнце стояло в зените. Гурийцы извлекли из кожаных мешков кукурузные лепешки, сыр, рыбу, вино в глиняных кувшинчиках и принялись обедать. Крепкое чхаверское вино, которым они запивали свой обед, развеселило их, и они громко пели свои звонкие песни со множеством сложных колен. Этой веселой трапезой руководил крестьянин по имени Симоника Цера.
А где же был Ростом? Ростома не было больше среди живых: он пал жертвой собственной отваги и упорства. Он хотел убить Дадиани собственной рукой и, выхватив кинжал, кинулся, на него с возгласом:
— Ты виновен в этом страшном кровопролитии! Смерть тебе! Но вражеская пуля сразила его на месте. Опечалились его товарищи, потеряв надежного человека, но в час народной победы печаль о гибели отдельных лиц не может омрачить общего ликования.
Когда обед гурийцев подходил к концу, к ним явились трое мегрелов и объявили:
— Дадиани согласен на все ваши условия, только просит вас не морить его людей голодом и дать им возможность вернуться домой.
Гурийцы обещали выполнить эту просьбу и пригласили послов отобедать с ними. Те не заставили себя долго просить, так как трое суток не ели ничего. Он» уселись рядом с гурийцами и ели с большим аппетитом.
— Странное создание человек! — заметил один; мегрел. — Вчера еще мы безжалостно истребляли друг-друга, а сегодня сидим рядом за обедом!
— Мы понимаем, что вы ни в чем не виноваты;. Это ваш владетельный князь Дадиани повел вас, а нам ссориться друг с другом не из-за чего. Мы соседи и родня друг другу, тебе твоей страны довольно, мне моей. Это собачий сын Дадиани натравил нас друг на друга! — бойко ответил один из гурийцев.
— Помалкивай, парень! Дадиани шурин нашего князя. Вот узнает наш князь, что ты его шурина поносишь, и взыщет с тебя, а не он, так жена его, княгиня. Она не простит тебе, что ты ее брата бранишь, — заметил гуриец постарше.
— Это верно, братец ты мой, — сказал мегрел.
У наших правителей еще исстари в обычае истреблять, свой народ, натравливать соседей друг на друга. «Кто-то, де, написал мне письмо, а вы идите и бейте гурийцев». Вот он как нам сказал, а мы и пошли. Сколько погибло от пуль, сколько от голода! Ему-то что? Ему и горя мало от нашей смерти, наши дети-сироты остаются у него же в услужении. Мы попробовали протестовать, — не годится, говорим, нам враждовать с Гурией, — но он только разгневался, не ваше, мол, дело рассуждать. На смерть посылают, а говорить запрещают.. Такая ли должна быть правда на земле?
— И все же он ваш господин и вы не должны говорить о нем худо,— наставлял старый гуриец.
— Да что ты затвердил: «господин, господин!» — горячо воскликнул молоденький щеголеватый гуриец. — Не хочешь понять, что кончилось их господство. Бесиаи товарищи объявили нам, что не будет больше у нас помещиков. Барин такой же, как и мы, двуногий человек! Пусть он отныне берет в руки мотыгу и мотыжит землю. Мы теперь сами себе господа! Посмотрим, съест ли нас волк без господина!
Мегрелы пообедали, поблагодарили и пошли к своим. Через некоторое время опять подошел к берегу реки человек и закричал:
— Князь просит поскорее нас отпустить! Гурийцы оставили несколько караульных в башне,
а остальные переправились к мегрелам. Они подошли к дороге, по которой должны были уходить мегрелы, и выстроились по обеим ее сторонам.
— Скрестите ружья! — раздалась команда.
Гурийцы склонили свои ружья над дорогой и скрестили их таким образом, что человек не мог пройти по дороге, не согнувшись под сплошным кровом из ружей.
Мегрелы двинулись. Сначала Дадиани и знатнейшие дворяне прошли, согнувшись, под строем ружей. За ними вся толпа, сгибаясь, прошла под ружьями гурийцев.
Кончилась эта унизительная для побежденных церемония и Дадиани сам обратился к гурийцам:
— Теперь, братья, разрешаете ли вы нам отправиться домой?
— Разрешаем, разрешаем! — закричали все. — Мы провели вас сквозь «Алайя», чего уж больше?