С одной стороны, можно сказать, почти рядом зеленела и голубела гладь Красного моря. Здесь горные склоны резко обрывались, и внизу открывался чарующий вид на залив и прибрежный оазис с его цветущими зелеными садами, высокими пальмами и современными белоснежными строениями.
Бескрайним желтым ковром раскинулась Синайская пустыня, а справа начинали громоздиться сумрачные каменные глыбы самой причудливой формы. Именно здесь, в этих краях вершились запутанные события человеческого бытия, кипели такие страсти, что до сих пор у всего человечества захватывает дух.
Мифы настолько отвлекли Даниста от реальности, что он даже не заметил, как верблюды, подстегиваемые Салимом, двинулись дальше. Беглец лихо спрыгнул на песок и сразу почувствовал, как ноги по ступни ушли вглубь и сковали движение. Не увязнет ли он окончательно в этом райском уголке, не подчинится ли его безмятежному ритму жизни? Не забудет ли, зачем бежал?
Его мысли прервал громкий голос бедуина.
– Вот, привел вам сумасшедшего туриста, – похвастался Салим перед выскочившими из будки израильскими пограничниками, тыча пальцем в Даниста. – Представляете, парню захотелось передвигаться на верблюдах, как в давние века. Замучил совсем. И меня, и верблюдов.
Пограничники и бедуин дружно засмеялись.
«Тоже мне, конспиратор», – рассердился Денис, отлично сознавая, что его тут точно запомнят.
Расплатившись с проводником, Денис протянул пограничникам паспорт и попросил ближайшего вызвать к погранпункту такси.
– А может, и дальше на верблюдах? – пошутил израильтянин, которому было явно скучно. Обычно оживленный пост был практически свободен от туристов.
Он мельком взглянул на первую страницу паспорта и бегло пролистал другие.
– Вы думаете, можно? – наигранно оживился Денис, чем вызвал откровенный, но деликатный смех молодых пограничников.
– Мы пошутили, – сказал один из них. – Через четверть часа отсюда до центра Эйлата отправится автобус. Счастливого пребывания в Израиле.
«Не так страшен черт, как подготовка встречи с ним», – переиначил «турист» слова известной поговорки.
Он спрятал паспорт в карман куртки и уверенно зашагал в сторону автобусной остановки.
Уже через час Денис Данист – бывший олигарх и беглый заключенный – стоял у ворот своей виллы в районе Шахамона, что ближе к возвышающимся над Эйлатом горам. Больше по наитию, чем от подозрительности, Денис огляделся по сторонам и ловким движением вынул только ему известный камень из стены, окружающей виллу. Достав из ниши ключи, он так же быстро вернул камень на место и, открыв ворота, вошел в дом.
Упав в кресло, Данист растерянно долго сидел без движения и только вертел головой по сторонам. Вокруг стояла оглушительная тишина, жалюзи полностью спущены, нигде ни единой щелочки.
«Это старик Розенталь, – с детским умилением и нежностью подумал он о друге отца, который еще в 1967 уехал в Израиль и, несмотря на престарелый возраст, последние годы присматривал за особняком. – Как он теперь, после всего, отнесется к персоне Даниста? Газеты наверняка читает. Вряд ли бросится на шею. А когда увидит с китаянкой, то вообще сойдет с ума».
Кстати, который час?
Посмотрев на часы, Денис успокоился. С Лу-Гайде он договорился встретиться в маленьком кафе на променаде в четыре часа после полудня. Время для свиданий явно неподходящее, но зато точно никто не попадется навстречу. В самое пекло здесь не назначают свиданий.
Отлично. Еще масса свободного времени. В Денисе в этот момент активно боролись два чувства: сломя голову бежать в свой подвал-сейф или все же поспать. В доме бедуина ведь так и не удалось соснуть. Какой уж с непривычки тут сон. На шконке в зоне и то было удобнее. В мире все относительно.
Ему показалось, что от дверей, ведущих на задний двор, в сад, доносится какой-то звук. Будто кто-то шебаршит ключом. А еще через мгновение в дверях зала появился сам Розенталь, в котором трудно было узнать приятеля отца. Годы…
Увидев Дениса, тот остолбенел.
– Дядя Шимон! Дядя Шимон! Это я, Денис, что вы так испугались? И откуда узнали, что кто-то в доме?
– С чего ты взял, киндер, что я испугался? Кто еще мог здесь оказаться, кроме тебя? – мгновенно перешел в наступление Розенталь. – Или я не служил в разведке?! Ты мне, киндер, приказал в девяносто восьмом следить за домом. Вот я и слежу. Только я что-то не фокусирую… Ты же, как писали, того… Не знаю даже, как сказать…
– Не бойся, дядя Шимон, я не привидение. И не с того света. Сам же только что сказал, что служил в разведке. Значит, должен соображать. Теперь соображаешь?