— Вы хорошо выглядите сегодня, — в один из дней замечает она и улыбается почти кокетливо.
— Я должен вам верить? — насмешливо хмыкает Люциус, устраиваясь поудобнее, и откладывает книгу, которую читал перед ее приходом.
— Я могу дать вам зеркало, — Роза хлопочет над пузырьками с лекарствами, готовит очередную капельницу.
— Нет уж, Роза. Это скучно. Лучше опишите мне, что вы видите, чтобы я убедился, что вы не врете, — он смотрит на нее внимательно.
Роза смело глядит в ответ и с некоторой долей задумчивости закусывает нижнюю губу — пухлую, ярко-розовую, ей не нужна никакая помада для того, чтобы выглядеть соблазнительно.
— У вас посвежел цвет лица, под глазами не так заметны тени, — она подходит ближе, и ее голос становится тише, — вы хорошо спали, глаза ясные, не красные… Волосы… Они у вас всегда выглядят прекрасно, — Роза улыбается, в ее глазах появляется лукавый огонек. — А еще вы ели шоколад, да?
— Я весь в шоколаде? — ухмыляется Люциус.
— Нет, только в уголке рта, — она достает из кармана халата платок и наклоняется к нему.
Люциус прикрывает глаза и вдыхает легкий цветочный аромат, исходящий от Розы. Было бы банально, если бы от нее пахло розой, — кажется, она это понимала, и поэтому пользовалась ароматом, в котором четко звучали ноты ванили, фрезии и жасмина с примесью чего-то цитрусового.
Роза аккуратно касается его губ платком, Люциус открывает глаза, и какое-то время они смотрят друг на друга, затаив дыхание. На ее шее под нежной кожей бьется иссиня-фиолетовая жилка, в вырезе халата видны тонкие ключицы. Люциусу хочется коснуться ее, но он сдерживается. Волшебство момента разлетается на мелкие кусочки, и Роза отстраняется, пряча платок в карман.
Потом она молча делает ему массаж, и Люциус понимает, что одна, совершенно конкретная часть его тела ниже пояса реагирует на прикосновения как положено. Роза, кажется, тоже это замечает — она, наверное, и не такое видала в своей практике. Но… Люциус удивленно моргает. Ему кажется, или ее движения стали мягче, неспешнее, чувственнее? Он смотрит на Розу в упор, но она увлечена процессом и не замечает его взгляд. Или делает вид, что не замечает. А он разве что не стонет под ее пальцами.
Потом все резко заканчивается. Роза возвращает на место пижамные штаны, укрывает Люциуса одеялом, дает ему какие-то лекарства, улыбается невинно — и уходит. А в следующий раз все повторяется. И в другой раз — тоже.
Ему кажется — она его испытывает. Ждет, когда он сорвется, растеряет свою выдержку, схватит ее за руку и притянет к вздыбленному паху, прикрытому тканью боксеров. Люциус скрипит зубами и закрывает глаза, вытягивает руки вдоль корпуса, чтобы не сорваться и не наброситься на Розу. Если она убежит — он не сможет ее догнать, и останется лежать на кровати, жалкий и возбужденный. Поэтому он стоически терпит ее дразнящие ласки и, как и она, делает вид, что ничего сверхъестественного не происходит.
*
— Завтра мы начнем пробовать ходить, — Роза сидит рядом, одна рука вольготно покоится на ноге Люциуса, пока еще накрытой одеялом.
Люциус смотрит на нее с плохо скрываемой иронией. На ее лице — обезоруживающая улыбка, которая могла бы показаться совсем детской, если бы не чувственные губы и игривый огонек в глазах. Сотканная из противоречий, красивая и невинная Роза Грейнджер-Уизли с ласковыми пальцами. Дразнит, насмехается или правда ничего не понимает? Люциусу кажется, что сегодня он не выдержит и попытается проверить. И будь что будет.
И он проверяет. Когда она в очередной раз искусно массирует его бедра, когда в очередной раз его разрывает на части от вожделения, когда ниже пояса все снова горит огнем, Люциус плюет на самоконтроль и все законы здравого смысла и перехватывает ее ладонь. Роза вздрагивает, и он замечает, как на ее губах мелькает усмешка. Это решает все.
Он кладет ее руку на свой пах и хрипло выдыхает, когда тонкие пальчики сжимают его член через ткань. Ход ва-банк оправдывает себя с лихвой.
— Иди ко мне, — Люциус тянет Розу на себя, и она не сопротивляется, ее глаза лихорадочно блестят, губы чуть приоткрыты. Она ждала этого.
Люциус садится, с удовлетворением отмечая, что подвижности его ног вполне достаточно для этого простого действия. А силы его рук хватает, чтобы привлечь Розу к себе на колени. Она обхватывает его бедра ногами, кладет руки ему на плечи, ее высокая грудь быстро-быстро вздымается и опадает, вздымается и опадает. Люциус мог бы смотреть на это вечность, но у них нет столько времени, поэтому он расстегивает пуговицы лимонно-желтого халата, под которым обнаруживается белая майка и такой же белый хлопковый бюстгальтер. Ему хочется сорвать с Розы все это нелепое безобразие, но он лишь сжимает пальцами ее сосок через два слоя ткани — и она всхлипывает от удовольствия.
В этот момент Люциус почему-то вспоминает Нарциссу — как давно она стонала в его руках? Ему плевать. Сейчас он ласкает юную красивую девушку. Слишком юную.
— Роза… — шепчет Люциус, обхватывая ее лицо пальцами и глядя ей в глаза. — Ты знаешь, насколько я старше тебя?
Она улыбается улыбкой Джоконды.
— Не знаю, — отвечает тоже шепотом, — и знать не хочу.
Люциус целует ее глубоко, взахлеб, словно не в первый, а в последний раз — и очень хочет, чтобы это было не так. Его руки в этот момент живут своей жизнью: прокрадываются под халат, находят короткую юбку, задранную до таких приятных на ощупь ягодиц, а дальше — проникают под трусики, осторожно ласкают, вызывая стоны.
— Тише, тише… — он на мгновение отвлекается, берет с прикроватной тумбочки палочку, запирает дверь в палату и накладывает заглушающее. — Это наш с тобой секрет, Роза, будет нехорошо, если кто-то услышит.
Роза улыбается ему в губы. Люциус входит в нее осторожным толчком, где-то на краю сознания мелькает облегчение, что он — не первый, но эту эмоцию быстро сносит ураганом сладкого удовольствия, который обрушивается на него с каждым новым движением ее прекрасного гибкого тела.
Когда все заканчивается, Роза встает с постели, неторопливо поправляет одежду, улыбаясь Люциусу распухшими от поцелуев губами. Он смотрит на то, как она приводит себя в порядок, и поражается тому, что не видит в ее взгляде ни капли сожаления. Ее щеки пылают маковым цветом, а глаза горят таким многообещающим огнем, что Люциус снова ощущает прилив желания. Но лишь усмехается ей в ответ.
— Завтра, мистер Малфой, я буду помогать вам с восстановлением двигательной функции ног, — напоминает Роза.
Ее голос звучит сухо, волосы приглажены, но взгляд говорит: «Завтра мы продолжим».
Люциус представляет, что он сделает с ней, когда снова сможет ходить, и кивает.
— Ожидаю с нетерпением, Роза.