Гейл уехал во второй дистрикт сразу после победы над Капитолием. Только и успел, что быстро попрощаться с родными, что остались в 13 Дистрикте, до восстановления своего дома, и уехал. Лишь год спустя, Гейл выбрался домой. Так сложились обстоятельства, на счастье братьев и Пози, маленькой сестренки, что просто обожает своего старшего брата.
Выйдя на залитую солнцем веранду, Гейл закурил, вбирая в себя едкий, убивающий дым и выдыхая его клубами. Прохладный ветер шелестел ровно подстриженной травой на газоне и гнул стебли цветов, пестреющих на клумбах. Новый дом Хоторнов словно появился из волшебной сказки, прилетел с ураганом из волшебной страны Оз или был наколдован старым волшебником. Все здесь было прелестно, даже сад за домом, где Хейзел выращивалась овощи и фрукты и продавала в своём маленьком магазинчике.
— День, кажется, будет тёплым, — Гейл и не заметил, как Хейзел подошла к нему, приобняв своего взрослого мальчика.
— Ты же понимаешь, что я скоро уеду? — солнце слепило парня, но он все же пытался смотреть прямо, чтоб не видеть расстроенные глаза Хейзел.
— Пози так тебя любит, — мать ласково посмотрела на сына, — Может ты побудешь у нас, хотя бы до её день рождения? — её голос сорвался.
— Хейзел, — Гейл давно не называл мать «мамой», только по-имени, как взрослый, чтобы не показать, свою слабость перед ней — самой важной женщиной в его жизни, — Ты же прекрасно знаешь, что я не могу оставить работу…- на секунду воцарилась тишина, — Эта… Вынужденная… Поездка, — Хоторн тщательно подбирал слова, чтобы никого не обидеть, — Я не могу долго здесь пробыть, — он как можно нежнее обнял Хейзел, которая была ниже него на целую голову, и была больше похожа на сестру, чем на мать, — Но это совсем не значит… Что я не хочу.
Звенящая тишина накрыла собеседников, её разбавляли лишь далёкие трели птиц. Мать и сын все стояли, обнявшись, и не хотели отпускать друг друга. Они оба знали, что другой волнуется за него, но как бы не заботилась Хейзел о Гейле, и как бы Гейл не тревожился о Хейзел, и обо всем семействе, все прекрасно понимали, что остаться Гейл не может.
И вот сейчас, стоя на веранде перед новым домом, Гейл чувствует, что не ощущает здесь ничего, чтобы остановило его. Обнимая мать, он ужасается, что не чувствует больше той по детски сильной привязанности к ней и к дому, и безмерно хочется сбежать куда-то вдаль, чтоб не чувствовать ноющей боли в груди от ощущения ненужности дома.
Он отступает на шаг, вглядывается матери в глаза и уходит, на ходу бросая небрежное «Приду к обеду, хочется прогуляться». Выходит за ворота и оглядывается на большой, красивый дом из белого кирпича с голубой покатой крышей, сливающейся с небом, большими, открытыми окнами, маленьким балконом под крышей, и множеством цветов. Они везде — на подоконниках, возле дома, на клумбах, даже на заборе цвета охра висят глиняные горшочки с цветами. «Сказочно красивый дом» заметил про себя Гейл, а в сердце ничего не замирает. Красивый, но не его.
Калитка тихо скрипит, закрываясь. Перед взором Гейла вырастает новый, отстроенный город. Стеклянные витрины магазинов сверкают на солнце, везде пестреют афиши концертов Панемских певцов и театральных постановок в новом театре. Дистрикт расцвел. Гейл шел по вымощенной кирпичом улице и морщился. Радость приезда в родной дом сменялась тошнотворным чувством досады. Гейл не видел ни одной знакомой вывески, ни одного знакомого места — все было новым, не родным, противно-столичным. Свернув с главной дороги, парень ушел вглубь города, туда, где стояли новостройки — многоэтажные дома, с маленькими двориками и игровыми площадками для детей, и вышел на маленькую тропку, ведущую в противоположном направлении от города, в лес.
Свежий ветер, окутал Гейла, как только то вышел за пределы города, запах хвои и листьев взбудоражил старые воспоминания о юности. Гейл медленно бродил меж деревьев. Лес — вот что неизменно, всегда притягивало парня, даже сейчас, как тогда, кажется так давно, когда он был просто мальчишкой, которого учила охотиться юная королева революции. Тогда еще никто не мог подумать, что совсем скоро мир измениться и только лес останется прежним. Дойдя до знакомого выступа парень вгляделся в даль. Там, внизу, как и раньше синела гладь озера, обрамленная зелено-коричневой каймой камышей.
Поддавшись внезапному порыву, Гейл бегом спустился вниз и, как мальчишка, помчался к озеру. Холодная вода остужала вскипяченный ум и расслабляла тело. Парень уже и забыл, как это прекрасно — плавать, ведь ни в Капитолии, ни во Втором дистрикте не было водоёмов. Наслаждаясь внезапной свободой, Гейл не заметил, как солнце начало садиться и наступал вечер. А ведь дома его ждала семья и праздничный обед, плавно переходящий в ужин.
Поднявшись на холм, Гейл бросил беглый взгляд на озеро, словно прощаясь с ним, но обещая когда-нибудь снова вернуться.
***
— Подай мне хлеба, пожалуйста, — весёлым голосом попросила малышка Пози.
Гейл улыбнулся, смотря в её светлые, добрые глаза. Вся семья вместе, даже отец смотрит с фотографии на комоде перед входом в кухню. Вик и Рори опять спорят о пустяках, что не может не развеселить. Гейл уже и забыл, как это, просто о чем-то непринужденно болтать. Мать подкладывает к нему в тарелку вкусностей, которые сама и приготовила. Теперь семья не бедствует и позволяет себе все, в чем нуждается. Вик и Рори подрабатывает на стройках и обустройстве дистрикта, у Хейзел свой овощной магазинчик, а Пози приглядывает за соседскими детьми. Впервые за долгое время, на душе у Гейла спокойно. Он рад видеть семью в здравии и счастье, ведь именно об этом он и мечтал.
Гейл от удовольствия закрыл глаза, а когда открыл… Ужас охватил его. Вмиг все пропали. Пустые стулья, упавшие на тарелки приборы. Вся семья просто испарилась. Гейл встал. Земля начала трястись, да так, что Гейл еле держался на ногах. Парень подбежал к окну — солнце исчезло, лампы одна за другой начали лопаться. Погас весь свет.
Горькая, маслянистая тьма надвигалась. Она заполняла все пространство, закрывая оставшийся свет. Тьма поглотила Гейла, из-под ног ушла земля. Он тонул во тьме, словно в море, не в силах сделать вдох. Лёгкие жгло, горло душило. Ещё чуть чуть и парень потеряет сознание. Ещё чуть чуть, а пока только боль в лёгких, беспомощное барахтанье и нарастающий, взрывающий мозг предсмертный визг, который никак не заканчивался…
***
Гейл проснулся в холодном поту, не понимая, что же с ним происходит. «Может я сошёл с ума?» — еле слышным шепотом, самому себе сказал парень. «Ну нееет! Я просто устал. Нужно было меньше работать!».
Ледяная вода лучше всего помогает прогнать дурные мысли, поэтому, оставив теплую постель, Гейл зашёл в душ. Воспоминания о сне тут же пропали, оставив после приятную пустоту в голове.
В комнате душно, несмотря на предосеннюю погоду. Лето не собиралось сдавать позиции осени, ещё как минимум с недельку борясь за свои права. Гейл подошёл к двери, ведущей на маленький балкон и открыл его настежь. Прохладный воздух приятно обдувал кожу, покрывшуюся мурашками, толи от холода, толи от нехорошего предчувствия. Нащупав в кармане куртки сигареты и зажигалку, парень закурил, глубоко вдыхая сигаретный дым, опьяняя никотином организм, успокаивая его. Пристрастился к сигаретам Гейл после восстановления власти в Капитолии. Его тогда отправили успокаивать все ещё бунтующие «богатые» дистрикты. Там и научился закуривать бередящую сердце рану, как язва открывающуюся при одной мысли о доме, о Китнисс, о невинно убитых людях. Война меняет людей, и Гейл не исключение.