Геринг рассмеялся.
— Высокомерен, как вся эта раса! Если бы я захотел, он скоро превратился бы в визжащую мясную тушу, умоляющую о смерти. Но напрасные пытки не доставляют мне удовольствия; я — человеколюбив. А кое-кто из моих соотечественников с наслаждением дал бы ему отведать огня.
— Я убиваю только при защите своей жизни и жизней тех, кто находится под моим покровительством, — сказал Бартон. — Я — не наемный убийца.
— Вы как раз и защитите свою жизнь, прикончив этого еврея, — усмехнулся Геринг. — Иначе вы сами умрете. Но не так быстро.
— Нет, — ответил Бартон.
— Ох уж эти англичане! Ну, ладно. Я очень хотел бы перетащить вас на свою сторону, но что поделаешь! Ну, а как вы? — обратился он к Фригейту.
Американец, лицо которого подергивалось от боли, простонал:
— Вы повторяете свои земные преступления и в этом мире... Зачем? — Его голос окреп. — Ваши останки сожгли и пепел выбросили в мусорную яму в Дахау — за то, кем вы были и что сотворили... Помните об этом.
Геринг усмехнулся и процедил:
— Я знаю, что сделали со мной после смерти. Мои рабы-евреи не упустили случай подробно меня информировать. — Он указал на Моната и спросил: — А это что за урод?
Бартон объяснил. Геринг с важным видом задумался, потом сказал:
— Я не могу доверять ему. Пусть отправляется в лагерь для рабов. Теперь ты, обезьяна. Что ты скажешь?
К изумлению Бартона, Казз шагнул вперед и заявил.
— Я убью для тебя. Я не хочу быть рабом.
Он схватил палицу. Охранники направили на него копья — на тот случай, если он попытается использовать дубину не по назначению. Неандерталец бросил на них пристальный взгляд из-под нависающих бровей и поднял оружие. Раздался хруст — и раб упал ничком на пол. Казз вернул дубину Кэмпбелу и отошел в сторону. Он не смотрел на Бартона.
Геринг приказал:
— Вечером собрать всех рабов. Им будет продемонстрировано, что ждет тех, кто попытается улизнуть. Пойманных беглецов следует слегка поджарить, а затем — прикончить. Мой уважаемый соправитель будет лично руководить экзекуцией. Ему нравятся подобные развлечения.
Он указал на Алису:
— Ее я возьму себе.
Туллий резко вскочил.
— Нет, нет Герман! Она мне нравится. Возьми себе других — я отдаю тебе всех. Но эту я хочу сам. Очень хочу. Она выглядит... как ты говоришь... благородно. Как... королева, да?
Бартон взревел, вырвал у Кемпбела палицу и вскочил на стол. Геринг откинулся назад, конец дубины едва не раздробил его нос. В тот же момент римлянин ударил Бартона копьем и ранил в плечо. Бартон повернулся, взмахнул палицей и вышиб оружие из рук Туллия.
Рабы с воплями набросились на охранников. Фригейт- вырвал у одного из стражей копье и ударил древком Казза по голове. Неандерталец осел на землю. Монат пнул охранника в пах и завладел его оружием.
Бартон не помнил, что произошло потом. Очнулся он только вечером. Его голова раскалывалась, грудь и плечи онемели от боли. Он лежал на траве в загоне ярдов пятьдесят шириной, огороженном стенами из сосновых бревен. По верху стен, на высоте пятнадцати футов, шел деревянный настил, по которому расхаживали вооруженные охранники.
Он попытался сесть и застонал. Фригейт, скорчившийся рядом, произнес:
— Я боялся, что вы уже никогда не очнетесь.
— Где женщины? — хрипло спросил Бартон,
Из глаз Фригейта потекли слезы. Бартон покачал головой и резко сказал:
— Прекратите. Где они?
— Где же, черт побери, они могут быть? — с горечью прошептал Фригейт. — О боже, боже мой!
— Выбросьте их из головы. Мы ничем не можем им помочь. По крайней мере, сейчас. Почему они не прикончили меня?
Фригейт вытер слезы и простонал:
— Убейте меня, Дик, убейте... Может быть, они оставили в живых и вас, и меня, чтобы пытать огнем. В назидание прочим... Лучше бы они сразу разделались с нами...
— Вы так недавно обрели рай и уже готовы расстаться с ним? — фыркнул Бартон. Он разразился хриплым смехом, но тут же в его голову ударила боль.
Бартон разговорился с Робертом Спрюсом, англичанином из Кенсингтона, родившимся в 1945 году. Спрюс сказал, что Геринг и Туллий захватили власть месяц назад. Пока они еще не тревожили своих соседей. Но, конечно, они пытаются захватить ближайшие территории, включая область за Рекой, где обитали индейцы-онондага. До сих пор ни одному рабу не удавалось сбежать и известить соседей о намерениях Геринга.