Подлесок состоял из высоких, тонких, похожих на бамбук растений; все пространство, свободное от деревьев, покрывала трава трехфутовой высоты. Ни птиц, ни животных, ни насекомых не было видно.
Бартон огляделся в поисках подходящей палки или дубины. Он не имел ни малейшего понятия, что будет следующим в повестке дня, но всегда считал, что если человечество оставить без присмотра, оно быстро вернется к своему нормальному состоянию. Как только пройдет первое потрясение, люди вновь займутся своими проблемами. А это, как всегда, означало, что сильные начнут вколачивать в слабых уважение к установленным ими правилам игры.
Он не нашел ничего, что могло бы послужить оружием. Затем ему пришло в голову, что в этом качестве с успехом можно использовать серый цилиндр. Он стукнул им по стволу дерева, и хотя сосуд был очень легким, его корпус выдержал сильный удар.
Бартон поднял крышку, закрепленную с одной стороны на петле. Примерно посередине цилиндр пересекала пластина с шестью отверстиями, расположенными по кругу. В эти прорези были вставлены миски, глубокая чаша, похожая на шейкер, и прямоугольный контейнер. Сейчас вся эта посуда была пустой. Он закрыл крышку. Несомненно, в свое время он узнает, для чего предназначен этот цилиндр.
Он провел ладонью по упругой коже груди, потом ощутил под пальцами твердую выпуклость ребра. Что бы ни случилось в дальнейшем, воскрешение из небытия, очевидно, не повлияло на хрупкое равновесие человеческого тела. Все было на своем месте — и кости, и кровь, и плоть. И хотя он еще в какой-то степени ощущал себя отрешенным от реальности — как будто его отключили от нормального хода мировых событий — он уже вполне оправился от потрясения.
Он почувствовал жажду.
Он должен спуститься к реке и напиться; по-видимому, вода в ней не ядовитая. При этой мысли он криво усмехнулся и привычным жестом провел пальцем по верхней губе. Наткнувшись на гладкую кожу, он с разочарованием вспомнил, что его пышные усы исчезли. О да, конечно, вода в реке не отравлена. Что за нелепая мысль! К чему возвращать мертвецу жизнь только затем, чтобы снова убить его? И все же он еще долго стоял под деревом. Ему совсем не хотелось идти назад, к реке, сквозь эту бессмысленно гомонящую, истерически рыдающую толпу. Здесь, вдали от людей, он освободился от ужаса и паники, затопивших их подобно морским волнам. Но если он отважится нырнуть туда, его снова могут захлестнуть эмоции толпы.
Он заметил, как какая-то фигура отделилась от скопища обнаженных тел и медленно побрела к нему. Он увидел, что то был не человек!
И только теперь Бартон полностью осознал, что такой День Воскрешения не могла бы предсказать ни одна из сотен земных религий.
Бартон не верил в бога, изображаемого христианами, мусульманами, индусами или приверженцами любой другой известной ему религиозной доктрины. По сути дела, он сильно сомневался в существовании какого-либо Верховного Создателя. Он верил только в Ричарда Френсиса Бартона и еще в нескольких своих друзей. И он был твердо убежден в том, что когда умрет, мир для него прекратит свое существование.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Когда он пробудился от смерти в этой долине у реки, ему трудно было опровергнуть сомнения, существующие у каждого человека, который, по крайней мере, в детстве ощутил влияние религии и провел всю жизнь в обществе, где наличие религиозных воззрений считалось нормой.
Сейчас, глядя на приближающееся существо, он понял, что должно быть какое-то иное толкование событий, совершенно не связанное со сверхъестественными причинами. Для объяснения этого мира следует привлечь научные, физические теории, а не иудейско-христианско-мусульманские легенды.
Это создание — оно, нет, скорее всего, он (в мужском естестве сомнений не было) — передвигалось на двух ногах. Хотя его рост значительно превосходил шесть футов, тело с бледнорозовой кожей казалось очень хрупким на вид. Его узкая длинная четырехпалая ладонь строением напоминала человеческую — большой палец был отделен от остальных. Ниже сосков на груди располагались два темно-красных пятна. Лицо — почти человеческое с густыми черными бровями[1], свисающими над резко очерченными скулами Ноздри окружала колышащаяся губчатая ткань. Утолщенный хрящ на конце носа прорезала глубокая впадина. Губы были тонкие, кожистые и черные. Уши не имели мочек и очертания ушной раковины очень сильно отличались от человеческих. Мошонка его выглядела так, будто она содержала множество маленьких яичек.
1
В долине Реки люди были воскрешены без волос на теле и на лице. По-видимому, это не коснулось бровей инопланетянина — или следует предположить, что его «брови» состояли не из волос, подобных человеческим (прим. перев.).