Зато другой обычай — раскрашивать лицо — Бартон воспринял почти с радостью. Мужчины племени негодовали из-за того, что Воскрешение лишило их волос на лице и крайней плоти. Они ничего не могли поделать с последним обстоятельством, но предыдущее в какой-то степени поддавалось исправлению с помощью краски. Ее приготавливали из древесного угля, рыбьего клея, танина и ряда других ингредиентов. Краской мазали верхнюю губу и подбородок, хотя некоторые мужчины предпочитали татуировку и терпеливо сносили боль от уколов длинной бамбуковой иглы.
Теперь Бартон был замаскирован вдвойне, однако он продолжал зависеть от милости человека, который мог предать его в любой момент. Ему не хотелось убивать Геринга; сейчас он предпочел бы иной выход.
Он должен превратиться из дичи в охотника. Нужно найти агента этиков — но так, чтобы он сам остался неопознанным. Тогда он сможет убраться отсюда раньше, чем Их сети накроют его. Опасная игра, вроде прогулки по канату над логовом голодных волков — но он никогда не боялся рисковать. Отныне он будет спасаться бегством только при крайней необходимости. В остальное время он станет выслеживать тех, кто охотится за ним.
Однако за горизонтом этого плана продолжал маячить мираж Великой Чаши, Туманного Замка, Темной Башни, Зачем играть в кошки-мышки, когда он может взломать главную цитадель, в которой, по его предположениям, находится таинственный центр этиков, их штаб-квартира, основная база? Или вернее, не взломать, а прокрасться в Замок — тайком, подобно мыши, проникающей в дом. И пока коты ищут ее в долине, мышь может разнюхать кое-что в Замке — и тогда она превратится в тигра.
Бартон вообразил себя в виде тигра и громко расхохотался, вызвав удивленные взгляды своих соседей по хижине — Геринга и Джона Коллопа, англичанина семнадцатого века. Разве можно серьезно думать, что он, один человек, способен противостоять Творцам этого мира, Воскресителям миллиардов умерших, Кормильцам и Покровителям всех тех, кого они призвали обратно к жизни?
Он сложил ладони вместе, переплел пальцы, стиснул их... Он чувствовал, что тут, в его руках и в глубине его мозга таилось нечто, предвещавшее падение этиков. Он не знал, с чем связана эта уверенность. Но Они боятся его... Если он сумеет выяснить, почему... В глубине души Бартон верил, что он —тигр среди людей. «А человек становится таким, каким он себя представляет», — почти беззвучно прошептал он.
— У вас удивительный смех, друг мой, — сказал Геринг. — Слишком женственный для такого бравого мужчины. Он похож... похож на свист камня, скользящего по замерзшему озеру... или на завывание шакала.
— Во мне действительно есть что-то от шакала и гиены, — ответил Бартон. — Так уверяли мои недруги — и они были Правы. В мелочах. В целом же, я — нечто гораздо большее.
Он вскочил с постели и сделал несколько наклонов и приседаний, чтобы прогнать остатки сна. Через несколько минут он, вместе с остальными, двинется к грейлстоуну на речном берегу, чтобы наполнить свою чашу пищей. Затем, после часового патрулирования границ, наступит время для упражнений с копьем, палицей, пращой, мечом с обсидиановым лезвием, луком и кремневым топором; эта тренировка завершится рукопашной схваткой. Следующий час предназначался для ленча, отдыха и беседы. Потом — час занятий языком, двухчасовая работа на строительстве укреплений, что возводились на границах этой маленькой страны. Получасовой отдых и обязательная пробежка в одну милю — для аппетита. Обед и свободный вечер — для всех, кроме назначенных в охранение или занятых другими общественными делами.
Такой же активный темп жизни поддерживался и в остальных крохотных государствах вверх и вниз по Реке на всем ее протяжении. Почти всюду человечество либо воевало, либо готовилось к войне. Гражданам следовало всегда находиться в форме и уметь обращаться с оружием. Тренировки также занимали их свободное время. Несомненно, жизнь в военном лагере довольно однообразна и сурова, однако в речной долине пока не существовало лучшей альтернативы отупляющему безделью. Свобода от забот о хлебе насущном, квартплате и деньгах, свобода от надоедливой домашней работы и других дел, которым люди в их земной жизни были вынуждены уделять так много времени — эта свобода вовсе не являлась благословенной. В долине шла грандиозная борьба со скукой и вожди каждого государства старались придумать новые способы, чтобы занять чем-нибудь свой народ.