Вилл Ахонен, огромный мужчина с тихим спокойным голосом, терпеливо выслушал Бартона. Бартон поделился с ним только частью своего плана, заявив, что хочет построить судно и пройти на нем до самого конца Реки. Он не упомянул о том, куда двинется после этого. Но Ахонен, вероятно, не раз встречался с такими же, как он, беспокойными душами.
Старейшина понимающе улыбнулся и ответил, что Бартон может строить свое судно. Однако обитавший здесь народ хранил строгие традиции в части охраны окружающей среды. Запрещалось рубить дубы и сосну, так что единственным доступным материалом оставался бамбук. Но даже его можно было приобрести только за табак и спиртное; так что пришельцу потребуется некоторое время, чтобы накопить необходимый запас.
Бартон поблагодарил финна и отправился назад. Вечером он расположился в хижине, стоявшей неподалеку от обиталища Коллопа. Спать ему не хотелось.
Незадолго перед дождем он решил покинуть хижину, рассудив, что прогулка в горы ему не помешает. Он может переждать дождь под каким-нибудь скальным выступом; потом тучи разойдутся и неяркое, но почти незаходящее тут солнце обогреет его. Теперь, когда он был так близок к своей цели, следовало избегать неприятных сюрпризов. Вполне вероятно, что этики заслали в этот район множество своих агентов — и как ему показалось, подруга Коллопа была одним из них.
Он не прошел и полумили, когда первые капли дождя упали на его плечи и молния ударила в землю где-то поблизости. При свете ослепительной вспышки он увидел что-то мелькнувшее в воздухе футах в двенадцати над его головой.
Он развернулся и бросился под защиту деревьев, надеясь, что Они не заметили его и лесная чаша скроет его следы. В таком случае, он двинется в горы. И когда Они погрузят всех в этом районе в сон, обнаружится, что он опять сумел ускользнуть...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Нам пришлось долго и упорно охотиться за вами, Бартон, — произнес кто-то по-английски.
Бартон открыл глаза. Его перенесли сюда так неожиданно, что на секунду он растерялся. Но только на секунду. Он сидел в кресле из какого-то очень мягкого материала. Помещение, в котором он находился, имело правильную сферическую форму; сквозь его полупрозрачные бледно-зеленые стены Бартон мог видеть такие же сферические камеры, расположенные со всех сторон — впереди, сзади, вверху и внизу. Он вновь ощутил растерянность — остальные камеры не просто соприкасались с его сферой, они пересекали ее. Их стены проходили через оболочку его сферической комнаты и становились затем настолько бесцветными и прозрачными, что он едва мог различить их очертания.
На противоположной стене находился окантованный темнозеленым овал, кривизна которого повторяла форму поверхности сферы. В овале проступал призрачный лес; среди хрустальных деревьев скакал олененок, похожий на полупрозрачный фантом. Свежий запах сосны и кизила исходил от картины.
Напротив него, в таких же креслах, полукругом сидели двенадцать человек — шесть мужчин и шесть женщин. Все обладали приятной внешностью; почти все — кроме двоих — были брюнетами или очень темными шатенами с довольно смуглой кожей. У троих на веках можно было различить слабую складку эпикан-туса; волосы одного из мужчин завивались так сильно, что казались почти курчавыми.
Светловолосые — женщина и мужчина — в остальном почти не отличались от своих собратьев. Длинные, волнистые волосы женщины цвета бледного золота были чем-то заколоты сзади. Мужчина, рыжий, с крупным орлиным носом и зелеными глазами, казался очень красивым, несмотря на несколько неправильные черты лица.
Все двенадцать носили серебристые или пурпурные блузы с короткими пышными рукавами и кружевными воротниками, легкие сандалии и кильты, схваченные по талии узкими, слабо фосфоресцирующими поясами. И у женщин, и у мужчин ногти на пальцах рук и ног были тщательно ухожены, губы и веки слегка подведены, в ушах покачивались серьги.
Над головой у каждого, почти касаясь волос, вращались многоцветные сферы почти футового диаметра. Они вертелись, бросая по сторонам отблески света, пробегавшего через все оттенки спектра. Время от времени сферы пронзали пространство комнаты длинными лучами — зелеными, голубыми, черными или сверкающими белыми; затем лучи исчезали, чтобы через несколько мгновений появиться вновь.