Благо рюкзак бывалый путешественник по привычке всегда держал наготове и, кстати, умная дама сей опыт тоже уже успела перенять.
— Кто? — взъерепенилась Айвтина, поправив одежду и обнажив катану.
— Щас выясним! Давай! Уходим! Я через то окно на кухне, — решив первый удар взять на себя, — А ты… — юный мотнул головой тёщеньке в сторону комнаты, —…на прикрытие… с торца.
Матушка молча кивнула.
Шестаков поправил лямки рюкзака на плечах, резко открыл створку и выпрыгнул.
На его «счастье» внизу оказались двое.
— Кирюха… на *** канистру, валим! — обернувшись на шорох, выкрикнул один.
И вот же она пластика вампирская, мгновенная реакция, концентрация и скорость.
— Кирюха? — юный высший сориентировался на ходу.
А чудики… остолбенели, не успели драпануть.
— Б***! С***! Вы⁉
Лёха ударом правой в морду Пашке — хрясь!
— «Безумно радостная» встреча! — фыркнул он летящему ублюдку.
Отрок об стену дома шмяк, упал и замолчал навеки.
У Шестакова вновь, как в мрачном подземелье, взыграл инстинкт.
— Я… я… они… прости… — затараторил с перепугу препод.
Меж тем молодой высший приготовился к прыжку, оскалился…
— Ну с***… вот и встретились! Поздняк метаться!
Сопение! Пульсация! Секунды… и… бросок!
Неистовая жажда крови… жажда мести, обуяли юного.
Он подлеца на землю повалил.
Трясло всего!
Душил… Душил… сжимая крепко его шею.
А после… не сдержав свою натуру хищную,
Артерию у жертвы острыми клыками прокусил…
Из-за угла на непонятную возню возле дома со стороны грядок, посчитав, что у Зябликова сдали нервишки, он струхнул, бузит и всё же попытался воспрепятствовать задуманному, высунулась на разборки упитанная морда батюшки.
— Павел… Кирилл, что тут… а-а-а-а… — просипел, но так и не успел договорить святоша.
Мягкие, бесшумные шаги со спины… сильные руки необычной древней дамы искусно владевшие клинком ещё во времена её молодости и… вот уже за «упоротого борца с нечистью» договорило тупое лезвие новенькой катаны.
Выпад, пусть и не заточенной саблей был такой силы, что любопытного пузатого пробило насквозь.
— Фыф! — Айвтина резко выдернула на себя клинок и грузное обмякшее тело упыреборца-наставника ухнуло, как мешок на землю, —…Слишком шумный, — она слизнула свеженькую, ещё тёпленькую кровь смертного, капельками скользящую по гладкому блестящему металлу и вытаращив глаза, уставилась на Алексея…
А тот… с таким же удивлённым взглядом, вытирая окровавленные губы, на неё.
Секундное молчание… для осознания — что здесь произошло.
Сам! Он всё сделал сам! — ликовала душа гордой дамы.
Сколько было уговоров Твантара посодействовать и устроить юному настоящую охоту на жалких беспородных людишек.
Как же она мечтала лично это лицезреть…
И вот… наконец-таки беспощадная, кровожадная, многотысячелетняя… она — наставница и мать, начала получала один за другим подарки судьбы.
Шестаков, которого, итак «высшая» из рода «Тин» принимала как родного сына, сегодня возвысился в её глазах.
Теперь он был не просто избранный её дочери и отец прекраснейшей самой юной кусачей из благородной семьи — он стал самым настоящим охотником… хладнокровным и безжалостным, тем, кем Айвтина желала его ощущать рядом собой, с его семьёй и наконец-таки увидела… почувствовала… приняла.
Он окончательно стал своим!
Первый вампирский голод юного, был утолён.
Эмоции шкалили. Он едва контролировал себя, чтобы не закричать, настолько силён был гнев за всё произошедшее.
— Чёрт… перемазался, — Алексей осмотрел одежду.
— Это все, — тихонечко шепнула Айвтина, — Я дом по кругу обошла.
— Тебя не видели? — Лёшка продолжал глубоко дышать.
— Нет, — тёща помотала головой.
— Пи**** — Шестаков присел на корточки и на глубоком выдохе провёл ладонью по своему лицу, — Прикинь… это и есть та сволочь. А вернее все они… — он обхватил обеими ладонями лицо! Б***, ненавижу… — остерегался заорать на всю деревню.
— Кто, Алексей?
— Церковники, Айвтина! Церковники! Ты понимаешь? Я, если честно — нет… — его трясло, — Как? Объясни мне, как? — он посмотрел на свои окровавленные ладони, — Надо было прикончить там их всех… В подземелье! Всех до единого. И этого «дружка» найти… А я — дурак!