Потому что, именно сейчас, воспоминания женщины, потерявшей практически всю свою семью во время Великой Отечественной Войны, так ясно выплыли наружу, и взбудоражили израненную душу, будто этот страшный день опять вернулся.
— Нет! Нет! Не отдам! — со слезами на глазах древняя метнулась к Шестакову и буквально напрыгнув на него с разбега, повалила Лёшку на землю, — Не отдам! Нет! — кричала она от безысходности в истерике глядя на то, как в это время над ними, с жутким гулом пролетела «грозная птица».
— Не отдашь, конечно не отдашь! — процедил сквозь зубы Алексей, удерживая за руку тёщеньку, подскочил, как ошпаренный и рывком поднял чудо клыкастое с земли. Не до разборок и нравоучений было, — Бежим! — скомандовал, а сам про себя прогнал отборный мат, — Быстрее!
Вот уж не ожидал он такого поворота событий от древней кусачей. Чего только не пережили вместе… но такое.
Хотя… если вспомнить одну очень «веселую» новогоднюю ночку, то подобные переклины у многотысячелетней дамочки уже случались.
С борта вертолёта после обнаружения валяющейся под елями парочки… предположительно тех самых бегунов с полянки, незамедлительно отправили координаты.
— Хм! — усмехнулся пилот сидящему рядом сотруднику полиции, — На что надеются? Ноги сами несут их к трассе.
Радиус поиска после передачи данных заметно сузился.
К слову, женщину, которую продолжали искать МЧС и волонтёры уже не первый день, до сих пор так и не нашли…
Эпилог
Эпилог
Россия. Побережье озера Байкал. 2025 год. Лето. Самая короткая ночь в году.
Он прибыл сюда ещё до того, как золотые закатные лучи солнца нежно и ласково попрощались с тихой водной гладью дивного и самого глубокого озера на планете.
Путь был не прост и долог, но он сделал всё возможное, чтобы добраться до «места исхода» ко времени.
Темнело…
Постепенно умолкал шум птиц.
Природа успокаивалась, готовилась ко сну и только древний «высший» не спешил сегодня ложиться спать. Ему вообще было не до сна.
Глотнув из бутылки воды, упырь открыл заднюю дверцу кроссовера, извлёк с мягкого сиденья коробку, вынул оттуда новенький, купленный ещё днём светодиодный, стилизованный под старинный, довольно-таки симпатичный переносной фонарь, с эффектом уютного живого огня и включил его.
Время настало не то, когда открытый огонь можно было легко разжечь на побережье Байкала и наслаждаться искусным, неповторимым, уникальным танцем языков пламени на раскалённых угольках, слушая их потрескивание и гул…
Уж очень не хотелось истинному кровопийце, чтобы трогательную встречу древнейших «высших» нарушили патрули из смертных.
Он очень ждал этот бесценный год, этот единственный день, эту волшебную ночь!
Мужчина, накинув на плечи уютный шерстяной плед, сел на берег, практически у самой воды, поставил рядом фонарь, включив его поярче, и, опершись локтями обеих рук на подтянутые колени, удобно положил подбородок на переплетённые пальцы кистей, устремив свой ожидающий взор куда-то далеко вдаль…
Искал! Искал взглядом хоть какой-нибудь намёк… какую-нибудь маленькую, может быть даже совсем крошечную искорку… искорку подающую огромные надежды на то, что кто-то из «высших» ещё помнит об этом важном ритуале и обязательно явится на встречу.
У древних не было никаких молитв и взывание к богам смертных им было чуждо. У «кровопийц» были свои традиции и ритуалы, а надеялись они всегда на себя и свои силы.
Приятная летняя прохлада, нежно ласкала лицо упыря, а время неумолимо стремилось к полуночи…
И чем были ближе обе стрелки часов к заветной цифре двенадцать, тем всё сильнее ускорялось сердцебиение того самого бессменного «Гранд-Мастера», создателя «Тайного Храма» где-то в каверне на просторах Италии, наставника и кровопийцы, чьё лицо всегда на ритуалах в ковене скрывала мантия расшитая золотом.
Осталась минута… пятьдесят девять, пятьдесят восемь… — мужчина мысленно включил обратный отсчёт.
Неожиданно… слева на берегу… не так уж далеко, но и не близко, мелькнул маленький, но уловимый глазом огонёк, встрепенувший душу многотысячелетнего упыря.
И вот ещё один, и ещё…
На сердце стало горячо.
— Четыре, пять, шесть, — Верамар, сбросив с плеч плед, поднялся на ноги и, схватив свой фонарь вознёс его высоко над головой, — семь, восемь… девять… — радости «высшего» не было предела!