Возможно, я был излишне осторожен — но я просто обязан был принимать в расчёт возможность того, что эта катапульта вместе с её единственным радаром и двумя дюжинами снарядов были последним, что отделяло Луну от её окончательного поражения, и что весь наш блеф основывался на том, чтобы ни в коем случае не позволить им узнать, что именно у нас есть и где это находится. Мы должны были создать у них впечатление, что мы в состоянии забросать Терру своими снарядами из орудия, о котором у них не было никакого представления и которое они никак не могли обнаружить.
В то время, точно так же как и теперь, большая часть селенитов не имела ни малейшего понятия об астрономии. Мы — обитатели пещер, на поверхность выходим только тогда, когда без этого не обойтись. Но нам очень повезло: среди людей Грега нашёлся один астроном-любитель — парень, который раньше работал в обсерватории Ричардсона. Я объяснил ему, что мне нужно, поручил ему заняться этим делом и оставил на его усмотрение, что именно нужно сделать, чтобы научить свою команду наблюдателей отличать одну звезду от другой. Дело сдвинулось с мёртвой точки. А я вернулся, чтобы продолжить консультации со своим «военным кабинетом».
— Ладно, Стью. Так почему же нам не следует наносить удары по Великому Китаю?
— Потому что я всё ещё ожидаю ответа от доктора Чана. Я получил от него одно сообщение, по телефону. Оно поступило сюда как раз перед тем, как наша связь с другими городами прервалась.
— Ну и дела! А почему же ты не сказал мне?
— Я пытался, но ты заперся, а я знаю, что, когда ты занят баллистическими расчётами, тебя лучше не беспокоить. Вот перевод этого сообщения. Оно, как обычно, было направлено компании «Луноход», с пометкой о том, что предназначено для меня, и его переслали мне через моего агента в Париже: «Наш торговый представитель в Дарвине, — так мы называем Чана, — сообщает о том, что поступившая от вас партия товара… — ну, это просто код у нас такой, под товаром он имеет в виду атаки, а дальше перечисляет дни, когда мы их наносили, хотя речь здесь идёт якобы о прошлом июне, — не были должным образом упакованы, что повлекло за собой неприемлемые убытки. Если такое положение вещей не будет исправлено, возникнет серьёзная угроза переговорам о заключении долгосрочного контракта».
Стью поднял глаза.
— Всё это на самом деле означает, что доктор Чан считает, что его правительство готово обсудить наши условия… но нам следует прекратить бомбардировку Великого Китая, иначе все его усилия пойдут прахом.
— Гм… — Я встал и прошёлся по комнате. Спросить мнение Вайо? Никто не знает достоинств Вайо лучше, чем я… но слишком уж часто она колеблется между жестокостью и по-человечески понятной жалостью — а мне уже пришлось узнать, что глава государства, даже если он всего лишь временно исполняет эти обязанности, не должен давать воли ни одному из этих чувств. Спросить у Грега? Грег хороший фермер, как механик он ещё лучше, а проповедник из него так и вовсе потрясающий. Я его очень люблю, но в его мнении не нуждаюсь. Стью? Я уже слышал его мнение.
— Стью, а каково твоё мнение? Не мнение Чана — а твоё собственное?
На лице Стью появилось задумчивое выражение.
— Мани, мне сложно что-нибудь сказать. Я не китаец и не провёл в Великом Китае достаточно много времени для того, чтобы объявлять себя экспертом в области их политики или их психологии. Поэтому мне и приходится полагаться на его мнение.
— Гм… дьявольщина. Он же не селенит. Его цели — не наши. Что он-то рассчитывает со всего этого получить?
— Я думаю, что он маневрирует, желая получить монополию на торговлю с Луной. А может, за компанию, и базы на Луне. Возможно — создать здесь экстерриториальный анклав. Но это отнюдь не значит, что мы собираемся ему всё это предоставить.
— Может, и придётся, если деться нам будет некуда.
— Он ничего подобного прямо не говорил. Он вообще не говорит слишком много. Он предпочитает слушать.
— Это мне прекрасно известно.