И вдруг мое сердце бешено забилось. По долине тихо пробирался человек. На одной руке у него висело зеленое серапе, а голова была обвязана носовым платком, пропитанным запекшейся кровью. Espadas изодрали его босые ступни. Неожиданно заметив меня, он замер на месте, а потом поманил к себе пальцем. Я подошел к нему. Не говоря ни слова, он пошел обратно, я последовал за ним. Пройдя ярдов сто, он остановился и обернулся ко мне. На песке, задрав кверху закоченевшие ноги, лежала убитая лошадь, а возле нее — человек с распоротым ножом или саблей животом, вероятно Colorado, так как в его патронташе было еще много патронов. Человек с зеленым серапе вытащил из-за пояса кинжал, весь в крови, стал на колени и начал копать яму между espadas. А я стал таскать камни. Из ветки мескита мы сделали крест и похоронили убитого.
— Ты куда, compañero? — спросил я.
— В горы, — ответил он. — А ты?
Я указал на север, где, по моим расчетам, находилось ранчо старого Терека.
— Пелайо — вон там, отсюда милях в двенадцати.
— А что такое Пелайо?
— Асиенда… Я думаю, там есть наши…
Мы попрощались и разошлись.
Много часов шел я, быстро пробегая через холмы, лавируя между беспощадными espadas, спускаясь и поднимаясь по крутым берегам высохших речек. Нигде не попадалось ни капли воды. Я давно уже ничего не ел и не пил. Было невыносимо жарко.
Часам к одиннадцати я обогнул горный отрог и увидел вдали небольшое серое пятно — то было ранчо Брукилья. Здесь проходила широкая дорога, пустыня была ровная и открытая. В миле от меня виднелась маленькая фигурка всадника. Мне показалось, что всадник заметил меня, — он остановился и долго смотрел в мою сторону. Я замер па месте. Скоро он поехал дальше, становясь все меньше и меньше, и наконец превратился в облачко пыли. На целью мили вокруг не было больше никаких признаков жизни. Я пригнулся и побежал по обочине дороги, чтобы не поднимать пыли. Примерно в миле на западе находилась Брукилья, скрытая рощицей гигантских деревьев аламо, окаймляющей берег ручья. Еще издали я заметил красное пятно на вершине небольшого холмика; подойдя ближе, я увидел, что это был старик Терека, глядевший на восток. Заметив меня, он побежал мне навстречу, ломая руки.
— Что случилось? Что случилось? Неужели правда, что colorados заняли Ла-Кадену?
Я вкратце рассказал ему, как было дело.
— А Лонгинос? — вскрикнул он, вцепляясь в мой локоть. — Вы видели Лонгиноса?
— Нет, — сказал я, — Compañeros отступили в Санто-Доминго.
__ Вам нельзя оставаться здесь, — сказал старик, дрожа всем телом.
— Дайте мне воды, я с трудом могу говорить.
— Да, да, напейтесь, напейтесь. Вон там ручей. Colorados не должны застать вас здесь. — Старик обвел испуганным взглядом маленькое ранчо, которое он приобрел пеной такого тяжкого труда. — Они тогда всех нас перебьют.
В это время в дверях показалась старуха.
— Идите сюда, Хуан Рид! — закричала она. — Где мой сын? Почему он не пришел? Убит? Скажите мне правду!
— Нет, я думаю, им всем удалось спастись, — ответил я.
— А вы? Вы что-нибудь ели? Успели вы позавтракать?
— Я ничего не ел и не пил со вчерашнего вечера. И всю дорогу от Ла-Кадены я прошел пешком.
— Бедный мальчик! Бедный мальчик! — причитала старуха, обнимая меня. — Садись, я тебе сейчас что-нибудь приготовлю.
Старик Терека кусал губы, мучимый опасениями. Наконец чувство гостеприимства одержало верх.
— Мой дом к вашим услугам, — пробормотал он. — Но только спешите! Спешите! Вас не должны застать здесь. А я пойду на холм и буду следить, не поднимается ли пыль!
Я выпил несколько литров воды, съел яичницу из четырех яиц и порядочное количество сыру. Старик вернулся и принялся беспокойно шагать по комнате.
— Я отправил всех детей в Хараль-Гранже, — сказал он. — Мы узнали сегодня утром… Все здешние жители бежали в горы. Ну, вы готовы?
— Оставайся у нас, — сказала старуха. — Мы тебя спрячем от colorados, пока не вернется Лонгинос.
— Ты с ума сошла! — закричал муж. — Ему нельзя здесь оставаться. Вы готовы? Идемте!
Хромая, я побрел за ним через спаленное солнцем поле кукурузы.