Истинный характер отношений Рафика Камилова, отца Руслана, и тети Зои так и остался неизвестным никому. В этот мир они попали на два года раньше других, не по собственной воле, и жили чуть обособленно. Друг друга они называли братом и сестрой, но, разумеется, родственниками не являлись: в старом мире он был курьером узбекской наркомафии, а она цыганской баронессой, оба были приговорены к пожизненному заключению, но вместо тюрьмы выбрали переброску в новый мир.
Живя в их доме, Вероника не имела никаких обязанностей. Она была на полном попечении этой странной пары и только изредка помогала Зое в несложных домашних делах, особенно любила поливать цветы на клумбах. После того, как Вероника забеременела, Рафик стал называть ее женой. Если на нее саму рождение сына, казалось, не произвело никакого положительного, в смысле ментального здоровья, эффекта, то Рафику это явно придало новых сил. У него появился наследник и, значит, смысл существования в этом мире. Немногочисленные соседи-кумшачане отнеслись к рождению ребенка спокойно. А из Калитвы, где о событии очень быстро узнали, пришло лишь одно простое послание: если Рафик по своим узбекским обычаям сделает мальчику обрезание, его самого обрежут так, что других детей у него больше не будет.
Детство мальчика прошло на детской площадке в центре крошечного поселка, тогда состоявшего из семи-восьми дворов. Все дети росли, играли, кушали вместе под присмотром кого-то из взрослых. Потом вместе учились читать, писать и считать. Дрались, мирились, ябедничали, обзывались, дружили — и вместе постигали основные навыки, нужные для достойной жизни в этом необъятном, полном опасностей мире.
Мать умерла, когда Руслану было семь. Ее смерть не сильно опечалила мальчика. Она запомнилась ему тихо сидящей в своем уголке и мало обращающей внимание на его занятия. Иногда у нее случались приступы; она рыдала или даже выла, пугая мальчика, и тогда Зоя отводила Веронику в ее комнатушку, которую наполняла каким-то сладковатым, травянистым дымом. Как правило, это помогало.
Гораздо чувствительнее воспринял Руслан уход тети. Это случилось, когда ему исполнилось тринадцать. Он плакал сам и видел слезы на глазах отца. Если на всех остальных могилах их кладбища стояли кресты, то на ее холмике встал большой камень с надписью «Зоя».
— А отчего умер твой отец? — прервала Маша печальный монолог.
— Что-то с сердцем. Он иногда говорил, что оно побаливает. И в тот вечер перед сном покряхтывал, потирал грудь слева. Уснул и не проснулся. Его могила вторая, на которой стоит камень, скромный камень без надписи.
— И как ты справлялся? Ну, с горем утраты.
— Попросился в поход в Астрахань. Новые люди, новые отношения. Брался за самые трудные дела. В Астрахани мирабилит1 грузил за троих. Мне только показали, какой минерал лучше брать, а дальше я его на тачке с утра до ночи возил. Потом, как приехали, на охоту часто ходил, хотел к вам в Бахмут на шахту податься, но добрые люди отговорили. Как раз начали строить дома для семей второго поколения, я и впрягся. Рубил, таскал камни, бревна. Короче, тяжелый физический труд помог. А ты? Ну как ты…?
— Переживала смерть мамы?
— Да.
— Мне наверно легче, нас двое, мы поддерживаем друг друга. Но, по правде говоря, я еще и теперь не совсем отошла.
— Я тебя понимаю.
Они помолчали.
— Ладно, ветер стихает. Мы уже почти на месте стоим. Тут в паре километров стоянка небольшая. Даже не стоянка, а большая хижина, вчетвером поместимся. Но в ней все равно будет теплее ночевать, чем на воде. Давай будить наших и догребем туда.
— Как скажешь.
— Опа! Вовка Митягин! — Костиному удивлению не было предела. Возле устья Кумшака2, на берегу стоял и махал им рукой среднего роста парень, лет восемнадцати, с рыжеватого цвета волосами, собранными сзади в хвост. — Он же оставался в Калитве.
1
Мирабилит (глауберова соль) — минерал, необходимый для производства качественного стекла. В виде многометровых наслоений встречается в некоторых соляных озерах.