— Вышел зайчик погулять!! — заорал страшным голосом ведущий, на полусогнутых ковыляя вдоль строя, при этом корчась туловищем и руками в неестественных движениях.
— Лять, лять, лять, лять! — раздался дружный ответный крик. Кто-то свистнул. Заводила повернулся к опешившим гельдам и после паузы, во время которой корчил страшные рожи, дико заверещал:
— Вдруг охотник выбегает!!
— Ает, ает, ает, ает! — ему вторил ответный вопль, поддержанный конвульсивными движениями рук.
— Прямо в зайчика стреляет!!
— Ляет, ляет ляет, ляет! — все стали подпрыгивать и махать руками.
Ведущий стал в строй:
— Пиф паф ой-ой-ой! — противным тонким голоском крикнул Андреич, не прекращая корчиться.
— Йой, йой, йой, йой, — раздался искусственно грубый бас группы, чьи участники все интенсивнее махали руками.
— Умирает зайчик мой!! — Андреич упал на землю и стал содрогаться в конвульсиях.
— Мой, мой, мой, мой! — ритмично повторяли остальные, при этом как бы имитируя удары по лежащему перед ними заводиле, который верещал, изменяя в бессмысленной последовательности тембр и высоту своего голоса. После чего тот вскочил на ноги и встал в строй, который медленно двинулся в сторону гельдов. При этом все таращили глаза, кривили в страшном оскале рты, как можно сильнее высовывали языки и конвульсивно дрожали.
Гельды попятились.
После второго куплета грозного речитатива, сопровождающегося подобными движениями, гельды побежали вглубь долины. Вслед им продолжала нестись какофония неслыханных ранее звуков. Подхватив свои вещи, измазанная шестерка уверенно прошла через долину. Глеб постукивал, словно по бубну, по днищу котла, Руслан свистел сам, Андреич — в свой свисток, Вовка с лохматым Денисом скакали, размахивая копьями, крякая, мыча, квакая, гогоча и подвывая, Маша время от времени громко хохотала. Нервное напряжение последних дней пути быстро спадало.
С высоты пика, господствовавшего над окружающей зеленовато-бурой местностью, открывался все тот же однообразный вид, что путники наблюдали предыдущие десять дней. Последняя долина, где преобладала яркая зелень, осталась далеко к югу. Удивительно, но в ней они никого не встретили. Видимо племя, перед которым они сыграли свое театрализованное представление, надежно перекрывало остальным единственный удобный путь на север.
Солнце палило нещадно. Это вдвойне чувствовалось на такой высоте. Ситуацию облегчало то, что в межгорных впадинах нередко встречались ручьи и речушки с чистейшей холодной водой.
По пути часто видели горных козлов и более мелкую живность. Пару раз сталкивались с леопардами. Одного красавца даже пришлось утыкать стрелами, когда тот решился накинуться на двуногую добычу, проходившую по его охотничьей территории.
— Ничего интересного, — Вовка стоял на плечах двух товарищей и внимательно всматривался в подзорную трубу. — На севере то же самое. Сначала большая котловина, за ней хребет повыше этого.
— По сторонам глянь, — попросил Андреич.
— На западе горы еще выше. На востоке такие же, далеко тянется что-то похожее на речную долину, с севера на юг, — молодой человек спрыгнул вниз.
— Понятно, — грустно протянул старший товарищ. — Еще переться и переться.
Из-за сложности рельефа к наступлению темноты даже не дошли до дна впадины. Ночной костер развели в глубокой, узкой расщелине. Проход в нее загородили нарубленным кустарником, благо его было полно вокруг.
Маша приготовила чай, и все долго сидели около огня. Время от времени Руслан подбрасывал в костер хворост и сухие, корявые сучья, и пламя, жадно поедая их, рвалось вверх.
Денис любовался всполохами красно-оранжевого пламени, расходившимися полосами света, то исчезавшими, то появлявшимися очертаниями нависших скал и камней. Где-то прокуковала кукушка.
— Здесь даже кукушки кукуют с акцентом, — заметил Андреич.
— С каким акцентом? — удивился Денис.
— С турецким должно быть, — улыбнулся собеседник.
— Ты шутишь?
— Конечно. Акцент только у людей бывает.
— У каких людей? — Глеб повернул голову в его сторону.
— У нерусских.
— Но… но ведь у Руслана нет никакого акцента, — недоуменно проговорил Денис.
— Хм. Значит, он русский.
— А у нас говорили, он нерусский.
— Брехали, значит. У вас в Северске полно брехунов. Ты слышал что-нибудь странное в его речи?