Автор, рассказывая в основном о судьбе призванного в армию Григория Сапожникова, показывает его глазами трагедию войны. В повести возникает эпическая картина народного бедствия.
В дальнейшем Алексеев регулярно публиковал свои статьи в журналах «Возрождение» (Париж), «Новый Журнал» (Нью-Йорк), «Русское Возрождение» (Нью-Йорк), «Irenikon» (Chevetogne, Бельгия), в «Записках Русской академической группы в США» (Нью-Йорк), в газете «Новое русское слово» (Нью-Йорк) и др.
Скончался в г. Миннеаполис (шт. Миннесота).
Архив В.Н. Алексеева хранится в Свято-Троицкой православной семинарии в г. Джорданвиль (США).
Сочинения
Невидимая Россия. – Н.-Й., 1952.
Россия солдатская. – Н.-Й., 1954.
Русские православные епископы в Советском Союзе, 1941–1953. – Н.-И., 1954. Иностранная политика Московской Патриархии, 1939–1953. – Н.-Й.„1955.
The Two Russian Revolutions of 1917. – Minneapolis, 1962.
The Russian Orthodox Church under German Occupation. Ph.D. Thesis. – Minneapolis, 1967.
The Great Revivaclass="underline" The Russian Church under German Occupation (Together with Theophanus Stavrou). – Minneapolis, 1976.
Роль Церкви в создании русского государства (Период от нашествия татар до Ивана III). – Nyack: Комитет Тысячелетия Крещения Руси Конгресса русских американцев, 1990.
Публикации
Возвращение – Возр. 1951. № 13.
Московские проповедники //НЖ. 1975. № 121.
Московские протодиаконы //НЖ. 1974. № 117.; 1975. № 118.
Недавно бежавшие //Возр. 1950. № 7.
Письмо в редакцию Вестника Института по изучению СССР // Вест. Ин. 1957. № 23.
Рассказ недавно бежавшего //Возр. 1949. № 5.
«Россия солдатская»
Глава восьмая
Под Калугой
Из избушки вышел крепкий, ладно скроенный паренек в черной ватной телогрейке, черных ватных штанах и серых валенках. Холодный ветер трепал негустые русые волосы на круглой голове. Паренек больше всего напоминал Григорию концлагерного десятника из раскулаченных. Посмотрев на пополнение спокойными серыми глазами, паренек спросил:
– Стрелять из винтовки умеете?
– Нет, – ответил Григорий, – знаем теоретически миномет.
Паренек иронически усмехнулся:
– Минометов у меня для вас нет, а ночью вам придется идти в бой с винтовкой.
– В бой… – сердце у Григория екнуло. Паренек сказал это так просто, как десятник сказал бы вновь прибывшим рабочим: – Ну что же, ребята, сегодня день отдохнете, а завтра на работу.
– Утром ели? – спросил паренек, так же тихо и ласково, как говорил, видимо, всегда.
– Ели, – ответили красноармейцы.
– Тогда занесите вещи в избу и пойдемте. Снег в овраге был чистый, глубокий, нетронутый. Почерневшее жестяное ведро четко выделялось на голубоватом фоне, Паренек-комвзвод растоптал вокруг себя хрупкий, хрустящий снег и лег на живот, сильно раскинув ноги.
– Целиться надо так, – он вскинул винтовку и прицелился, – спускать курок будете, не рвите, а спускайте мягко, постепенно. Теперь ложитесь и стреляйте по очереди.
Все прибывшие стали ложиться и выпускать по обойме. Никто не попал в ведро, Паренек покачал головой;
– Пополнение! Потому нашего брата так и бьют. Я неделю тут воюю: за неделю трех комвзводов убили. Последнего вчера ночью… а теперь вот самого назначили. – Комзвод посмотрел на своих солдат пустым взглядом, взял винтовку и пошел к деревне.
На обед получили много пшена и мяса. Ни хлеба, ни соли не было. Готовила хозяйка: быстрая, решительная женщина лет сорока.
– Соли дала своей, – ворчала она у печки. – Командиры ваши жрут небось не так, а солдат без хлеба и соли…
– Не ругайся, мамаша, – возразил комвзвод, – я вот командир, а есть буду вместе с солдатами.
– Знаю какой ты командир! – набросилась на него хозяйка, – вчера еще солдатом был. В бой некого посылать, вот ты и командир… Вон у Марьи капитан и комиссар живут, те с солдатами есть не станут. Знаем мы их!
Наевшись досыта каши с мясом, Григорий неудержимо захотел спать. В комнате за кухней на полу была постлана солома и Григорий сладко вытянулся. – Как тепло и как сытно… Григорий забыл о войне и заснул без снов, как ребенок.
Вдоль деревни растянулось странное шествие, похожее на шествие духов: несколько сот человек в белых маскировочных халатах, в простынях и скатертях, накинутых на плечи, с капюшонами и полотенцами па головах. Шли тихо, молча, не торопясь. Только иногда доносилась приглушенная ругань командиров. Строя никто не соблюдал. Оружие было сборное: от русских трехлинеек до немецких автоматов. Чувствовалось, что ни командирам, ни бойцам не хотелось идти почти на верную смерть. Наступать казалось бессмысленным, отменить приказ никто не мог. У Григория не было ни оружия, ни маскировочного халата. Паренек-комвзвод за полчаса до выступления разбудил его и сказал, что у него нет лишней винтовки для Григория и что Григорий пойдет в качестве помощника ротного санитара. У плюгавого, маленького санитара было два помощника: Григорий и здоровый, добродушный парень. Шли они сзади. Санитар на ходу объяснял задачу: