— Почему именно его посылать?
— С ним поступили несправедливо, как и с севастом Алексеем-Иванко. И севаст, если узнает, что Евстафию вернули милость, поверит ему, прислушается к его словам, которые будут твоими.
— Я подумаю, дочь.
Главака по первому зову прибыл из Крынской крепости. Снег лежал на его шерстяном клашнике[63], и он казался ниже ростом и шире в плечах. Севаст Иванко встретил Стана у двери, провел в приемную и, прежде чем указать на стул, сказал:
— Я решился, Стан.
Главака ничего не ответил, лишь сжал его руку своими сильными ладонями.
— Я решился, — продолжал Иванко. — Ты отправишься к моему брату Мите. Насколько мне известно, Калоян его не преследует. Поищи его в городе или в горах, где он основал поселение. Скажи Мите и всем его людям, что севаст Иванко раскаивается. Что мне явилось знамение — убитый мною царь Асень. И царь простил мне мое преступление. Скажи, что я с моим войском готов верно служить Калояну… Пойдите с братом к новому царю и передайте это от моего имени. Коли убитый царь меня прощает, не может не простить и живой…
Иванко прикусил нижнюю губу и долго стоял, задумавшись.
— Скажи Калояну, что и Добромир Хриз просит его о том же. Вчера приезжал его человек. Добромир меня опередил, он уже досаждает ромеям…
Стан Главака ушел, а Иванко все смотрел в окно ничего не видящим взором. Напрасно он надеялся на милости василевса. Тот был добрым к нему лишь на людях, для отвода глаз, на самом же деле глубоко презирал, считал дикарем и варваром. И никогда не желал добра. Что ж, за такое неуважение и пренебрежение он отплатит коварному василевсу! И Анна… Но почему он все еще думает о ней? Ведь она дочь василевса. Желудь рождается от дуба, дуб — от желудя. Ничего другого из желудя не вырастет, как ни поливай. На кого же ей быть похожей, как не на своего отца? Не написала ему о свадьбе, покорно вышла замуж за Ласкариса, потому что настаивал отец, старый трус!..
Иванко понимал, что отказом в руке Анны василевс не только оскорбил и унизил его. Алексей Ангел еще раз дал понять, что Иванко — слуга, на всю жизнь обреченный лизать его красный сапог. Ну что ж, та тонкая ниточка, которая могла бы стать прочной и накрепко связать его с ромейской империей, порвана. И он покажет теперь, на что способен во гневе. Но у ромеев он научился лицемерию и хитрости. Он не начнет военные действия, пока не накопит достаточно сил. Недавно он всех кастрофилаков-ромеев в Хеме, Ахриде[64], по всему Крестогорью заменил болгарами, верными и преданными людьми, а ромейских стратигов отозвал в Филиппополь под предлогом, что они должны быть поближе к нему, помогать ему советами. Он дал им более высокие звания, но отобрал войска, вручив ключи от горных крепостей — орлиных гнезд — своим соплеменникам. Почуяв неладное, ромеи поспешили сообщить василевсу о подозрительных действиях мизийца. Но василевс, занятый подготовкой к свадьбам, предупреждения бывших кастрофилаков оставил пока без ответа. Они намеревались привлечь на свою сторону воинов-ромеев, находящихся в Филиппополе. Но их надежды не оправдались. Приехав в Филиппополь, Иванко распорядился увеличить воинам плату и выдавать ее регулярно. Они были убеждены, что и раньше плата была такой же, но военачальники ее присваивали и делили меж собой. Робкие попытки кастрофилаков переманить воинов на свою сторону успеха не имели. Им оставалось лишь тешить себя мыслью, что если Иванко взбунтуется против ромейской империи, то произойдет это не скоро, разве что к будущей весне, а василевс тем временем образумится и поставит филиппопольского правителя на место.
Иванко объявил о своей самостоятельности в день свадебных торжеств в Константинополе, надеясь омрачить радость василевса. В тот день, когда император находился в Кипселле, собираясь выступить против Добромира Хриза, Стан Главака вернулся из Тырново. С ним был Мите со своими людьми. Они привезли добрую весть: царь Калоян склонен простить Иванко, если тот поклянется служить ему верой и правдой. Калоян также извещал, что весной начнет действия против войск василевса по всей Фракии[65], так что руки Иванко будут развязаны, он сможет очистить от ромеев всю Филиппопольскую область. Люди Иванко ликовали. Всем начальникам горных крепостей было отдано повеление готовиться к боевым действиям.
Уничтожение ромейского духа в подвластной ему области Иванко решил начать с возвращения Филиппополю его старинного болгарского названия — Пловдив. Начальниками находящихся здесь воинских турм, конных и пеших отрядов были назначены болгары. Ромейские друнгарии[66] и стратиги были брошены в каменные темницы. Однажды яркое солнечное январское утро стало свидетелем дерзких торжеств Иванко. Они были не свадебными, но достаточно шумными, чтобы их услышали в городе василевсов. Иванко провел смотр своим войскам. Он в окружении Стана Главаки, Мите, вновь назначенных друнгариев, стратигов и сотников ехал верхом на горячем жеребце мимо воинов, слушал, как морозный воздух раскалывают восторженные крики.
65