От этих мыслей Иванко сделался опять замкнутым, нелюдимым. Он не хотел делиться ими даже с братом Мите, чтобы тот не поколебал его. Ему казалось, что его торжество, его победы не будут полными без Анны. Ведь ради нее он все начал! И он должен получить ее. Иначе, что она о нем подумает! Назовет его трусом и постарается забыть. И это в лучшем случае. А в худшем — всю жизнь будет его презирать, а себя — упрекать, что любила недостойного варвара. Нет, Иванко должен ее увидеть! И потом снова потребовать ее руки у василевса…
Севаст перестал пить, но ясности в голове от этого не прибавилось. Он ходил отрешенный от всего, будто полусонный. Лазутчики сообщили, что опять прибыли знатные ромейские гости. Иванко вышел их встретить и изумился; впереди верхом на коне ехал зять василевса, севастократор Алексей Палеолог, следом — тонколикий священник с крестом и позолоченным Евангелием в руке, замыкал свиту молодой прислужник, ведя трех, белых, как ангелы, коней. Кони пряли острыми ушами, храпели нетерпеливо. Увидев коней, Иванко зашелся от восторга. Знатные гости объявили, что коней василевс прислал ему в знак дружбы, что он снова приглашает Иванко в гости, что посылает ему в подарок Евангелие, на котором поклялся: во время их встречи с головы Иванко не упадет ни одного волоска. Священник открыл Евангелие — вот здесь василевс поцеловал святые слова, когда произносил эту клятву. Пусть севаст Алексей-Иванко взглянет, чтобы самому убедиться — поцелуй от губ императора еще заметен. Иванко на самом деле увидел на пергаменте отпечаток губ и стал приглашать гостей к трапезе.
На следующий день севаст приказал собираться в гости к василевсу. Стан Главака и Мите пытались его отговорить, но Иванко не слушал их.
Утро было чудесное и ясное, когда они тронулись в путь на Станимак…
Вместе с Иванко отправилось много людей, но с приближением к Станимаку его свита весьма поредела. Льстецы отставали, затем и вовсе исчезли один за другим. У крепостных ворот Станимака с ним стояли только Главака и Мите. Несмотря на то, что брат и верный друг его были противниками этой поездки к василевсу, они не оставили Иванко одного. Когда они втроем приблизились к стенам крепости, тяжелые кованые ворота открылись, затрубили рога. Из крепости вышли копьеносцы, двумя рядами встали по сторонам дороги, образуя широкий коридор, и тут же в глубине этого живого коридора засиял василевс со своей свитой: император ехал встречать гостей. Глаза Иванко скользнули по женщинам, отыскивая Анну. И в этот миг севаст увидел: ромейские воины с обеих сторон наклонили длинные копья и устремились к нему. И прежде чем Стан Главака, Мите и он сам успели выхватить мечи, копья вонзились в тело Иванко, подняли его с коня и бросили под копыта лошади василевса. Кровь его обагрила землю. Иванко попытался подняться, раздался истошный женский крик. Алексей Палеолог нагнулся с коня, взмахнул мечом, и голова Иванко откатилась в пыль. Ромейский меч погасил его последнюю мысль — ту, о родном камне, который милее и дороже всего чужого богатства.
Когда Калоян перешел Хем
Глава первая
…И на одну такую крепость Просек ромеи раньше не обратили внимания и не заняли ее… А Хриз присвоил ее себе и превратил в неприступную твердыню. Готовясь к битве с ромеями, он собрал хорошо обученное и вооруженное войско, заполнил хранилища съестными припасами и пустил стада волов и овец пастись по горным кручам…
…Тогда император, видя, что не может добиться поставленной перед собой цели и не желая более тратить на это время, начал переговоры. Он уступил Хризу крепости Просек, Струмицу и их окрестности. И хотя Хриз был женат, император обещал отдать ему в жены одну из своих родственниц. Вернувшись в Константинополь, он разлучил дочь протостратора с ее супругом и отправил ее к Хризу…
Каменный остров, названный Просек, дикий и величественный, с зелеными пастбищами, густым буковым лесом и низкорослыми зарослями смоковницы, с деревянной площадки, висящей над рекой, был виден как на ладони. Покрытые дубравами холмы были похожи на мохнатые шапки, забытые тут ватагой разудалых молодцев. А молодцев в этих местах было немало. Одному из них и принадлежал каменный остров.
Добромир Хриз, прочно обосновавшийся в крепости, часто появлялся на бревенчатой площадке. Его слуги с помощью ворота доставали на длинной-предлинной веревке деревянную баклагу с вином, обычно охлаждавшимся в мутном водовороте Вардара. Ворот на краю площадки протяжно и жалобно скрипел. На этот раз скрип вывел из себя Добромира Хриза, сидящего в окружении самых близких людей, и он набросился на слуг: