Брунину пришла в голову столь безобразная мысль, что, застряв в мозгах, она все сильнее его привлекала. Он знал, что превосходит Ла Нага физической силой, а флинтеров нет на борту. Теперь толивианца нечего бояться.
— Что ты сделаешь, если я вырву с корнями твое драгоценное деревце и превращу в кучу щепок?
Побелевший Ла Наг привстал, но, видя, что Брунин не протянул пока руку к Пьеро, снова сел.
— Огорчусь, — сухо ответил он дрожащим голосом (от чего — от страха или от злости, Брунин не разобрался). — Может быть, даже заплачу. Похороню останки, а потом… не знаю. Пожелал бы убить тебя, только не знаю, решился бы или нет.
— Не дал мне убить Метепа, а меня убил бы из-за поганого кустика? — Брунин собрался расхохотаться в лицо собеседнику, но ледяной взгляд Ла Нага остановил его. — Можешь завести другое.
— Нет. Не могу. Пьеро только один.
Брунин взглянул на деревце и удивился, что оно выглядит иначе. Пальцевидные отростки поджались друг к другу, а ствол стал прямым, словно лазерный луч.
— Ты испугал Пьеро, и он принял позу токкан, — укоризненно заметил Ла Наг.
— Может, я разнесу тебя в щепки, — продолжал Брунин, отвернувшись от возмутительного дерева, менявшего позу в зависимости от настроения, и вновь глядя на Ла Нага. — Сейчас у тебя нету флинтеров для грязной работы… Легко хребет сломаю. С большим удовольствием.
Он не просто старался запугать Ла Нага. Приятно было бы причинить ему боль, искалечить, убить. В некоторые моменты Брунин чувствовал необходимость что-нибудь уничтожить — все, что угодно. В душе росла тяжесть, буйно требуя облегчения. На Троне, когда тяжесть становилась невыносимой, он отправлялся бродить по самым темным закоулкам, где ютились безработные, и горе какому-нибудь несчастному наркоману, сидевшему на земмеларе, который пытался напасть на него ради нескольких марок. Завязывалась короткая жестокая схватка, не учтенная и не зарегистрированная полицией. После этого ему становилось гораздо лучше. В данный момент исключительно торпортал в кровеносной системе удерживал его от прыжка на Ла Нага.
— Верю, — совершенно спокойно кивнул Ла Наг. — Только лучше бы обождать до обратного рейса. Не забывай — мы летим в Солнечную систему. Как только совершим посадку, тебя препроводят в тюрьму, передадут Криминальному управлению. А в земном Криминальном управлении сидят крупные специалисты по психореабилитации.
Кипевшая в душе Брунина ярость мигом растворилась в леденящем содрогании. Психореабилитация начинается с полного очищения памяти и заканчивается созданием новой личности.
— Ну тогда обожду, — буркнул он, надеясь, что ответ прозвучал не так слабо, как ему самому показалось.
Последовала продолжительная неловкая пауза — неловкая, видимо, лишь для Брунина.
— На Земле с чего начнем первым делом? — спросил он, силой принудив себя прервать молчание.
Ему не нравилась сама идея полета на Землю ради закладки фундамента революции. Очень даже не нравилась.
— Быстренько слетаем на Южный полюс, чтобы получить подтверждение нескольких сообщений, которые я получил от знакомых землян. Если они подтвердятся — а чтобы поверить, я должен своими глазами увидеть, — тогда встретимся с третьим по богатству человеком в Солнечной системе.
— Кто он такой?
— Увидишь, когда встретимся.
— Мне сейчас надо знать! — крикнул Брунин и сорвался с сиденья. Хотел пройтись, но в любую сторону можно было сделать всего два шага. — Ты любой мой вопрос отфутболиваешь! Я участвую в осуществлении плана или нет?
— В свое время будешь посвящен во все детали. Только надо двигаться постепенно. Ты должен получить определенное базовое образование, прежде чем до конца поймешь мой план и сможешь эффективно участвовать в его осуществлении.
— Мне своего образования вполне хватает!
— Да ну? И что тебе известно о торговле между внешними мирами и Солнечной системой?
— Достаточно. Известно, что для Солнечной системы внешние миры — хлебный мешок. Зерно идет потоками вроде того, с которым мы сейчас летим, и спасает Землю от голода.
— Эти потоки раньше Землю спасали от голода, — поправил Ла Наг. — Потребность во внеземном источнике белка быстро сокращается. Скоро Земля сама сможет себя прокормить. Не пройдет много времени, как подобные транспорты уйдут в прошлое. Внешние миры перестанут быть хлебным мешком.
— Ну и что? — пожал Брунин плечами. — Нам больше еды достанется.
Ла Наг рассмеялся с раздражающим снисхождением:
— Тебе многому надо учиться… Очень многому. — Он подался вперед на сиденье и продолжал, рубя перед собой воздух рукой с длинными пальцами: — Посмотри вот с какой стороны: представь себе страну, планету, планетную систему как фабрику. На ней трудятся люди, что-то производят на продажу другим людям, не связанным с фабрикой. На рынке выпускаемых ею товаров происходят постоянные изменения. Производители находят новых потребителей, теряют старых, в целом уравновешивая объем производства со сбытом. Но время от времени фабрика совершает ошибку, продавая единственному заказчику слишком много собственной продукции. Правда, это удобно и безусловно прибыльно. Однако со временем фабрика попадает в слишком большую зависимость от этого потребителя. Если он где-то заключит более выгодную сделку, что, по-твоему, станется с фабрикой?
— У нее возникнут проблемы.
— Вот именно, — кивнул Ла Наг. — Серьезные проблемы. Может быть, даже банкротство. Вот что происходит с внешними мирами. Исключая Толиву и Флинт, которые никогда не входили в торговую сеть, пока Земля командовала внешними мирами, предпочитая справляться собственными силами, что обеспечило нам независимость от торговли с Солнечной системой, все вы, жители Империи внешних миров, составляете колоссальную фабрику, которая выпускает один продукт для одного потребителя. А этот потребитель учится обходиться без вас. Вскоре вы по уши будете утопать в зерне, которое каждый выращивает и которого никто не станет покупать. Даже сами съесть не успеете!
— И когда это «вскоре» настанет?
— Через восемнадцать-двадцать стандартных лет.
— По-моему, ты ошибаешься, — возразил Брунин. Хотя в мысли о хаотичном экономическом коллапсе было что-то непонятно привлекательное, он не верил. — В смысле еды Солнечная система всегда будет зависеть от внешних миров. Сама не может производить столько продуктов, чтобы всем хватило, а где их еще брать?
— Земляне нашли новый источник белка… да и голодных ртов у них становится меньше, — объяснил Ла Наг, откинувшись на спинку сиденья.
Загрязнение давно исключило земные моря из перечня источников пищи. Человечеству пришлось есть то, что можно растить на земле и на многоэтажных искусственных фермах. Но поскольку кривая численности населения по-прежнему круто шла вверх, ненадолго время от времени замедляясь и все-таки неуклонно ползя еще выше, земледельческие угодья сокращались. Пока число голодных ртов росло, занимая все больше и больше жизненного пространства, земное Сельскохозяйственное управление изо всех сил старалось выжать максимальные урожаи из меньшего количества акров. Несколько помогали спиральные орбитальные плантации, но потребности голодных людей превосходили все ожидания. Синтетические продукты, которые можно было бы производить в изобилии, с негодованием отвергались; приемлемых продуктов питания жестоко недоставало.
Тогда и была создана сеть торговли с внешними мирами. Колонии были поставлены на службу Земле, превратившись в гигантские фермы. Когда выяснилось, что переброска в подпространстве целого кольца груженных зерном гондол обходится не намного дороже, чем прыжок одной, начались поточные поставки зерна из внешних миров в Солнечную систему. Казалось, наконец найдено приемлемое решение.
Какое-то время система работала. После восстания внешних миров положение переменилось. Солнечная система по-прежнему получала зерно, только по справедливым рыночным ценам. Земля, потерпевшая слишком тяжкий удар, перестала устраивать новые поселения, создавать новые фермерские колонии, замкнулась в себе и принялась наводить порядок в собственном доме.