Фаунтик Стрит лежала на границе районов: к югу располагались магазины и дома, чьи владельцы на ночь запирали ставни и баррикадировали двери, к северу — кирпичные ночлежки. Джоссерек и Дония пошли по этой улице к Пеликан Лэйн, которая доходила до Цирка у Фонтана, выходила к его входу и огибала его. На открытом месте было полно верховых.
— Баромьянцы, — прошептала Дония.
Джоссерек кивнул. На высоких лошадях восседали маленькие всадники с кожей медного цвета, чьи черные волосы были подрезаны на рагидьянский манер, а редкие бороды подстрижены так, как это принято у горцев. Они были обуты в сапоги со шпорами, на них были кожаные штаны, латы поверх рубах из грубой голубой ткани, конические стальные шлемы защищали головы. На седлах висели небольшие круглые щиты, украшенные полковыми тотемами, у некоторых были топоры, но большинство были вооружены луками. У всех на поясах висели мечи и кинжалы, в руках — копья. От их животных сладковато пахло, копыта цокали по мостовой. Отряд насчитывал десятка два всадников.
— Что происходит? — спросил Джоссерек, приблизив губы к ее уху так близко, что соломенные волосы щекотали его. Сердце замерло.
— Я не знаю. Может быть, налет на Лэарс? Облава? Казиру говорил, что они устраивали их, когда Наместник узнал, где скрываются главари Братства Кинжала.
— Мм-м… Как вы считаете, мы должны уносить ноги?
— А что нам еще остается делать? Согласно новым правилам владельцы трактиров обязаны сообщать о заграничных гостях, особенно о тех, кто не может представить разрешение на въезд. Тем, кто не подчинится этому правилу, вероятнее всего, перережут глотку и вытрясут кошелек. А что касается меня… — она сердито махнула рукой.
Джоссерек понял, что она приехала нелегально. Казиру смог устроить. Но сейчас это не имело никакого значения. Они отступили к Пеликан Лэйн и пересекли улицу в безопасном месте. По улице двигался редкий транспорт, мулы тащили фургоны, несколько пешеходов торопливо шли по своим делам, в стороне от Лэарса не было видно никого, там все попрятались по своим норам. Эти жилища не так уж разрушены, но ужасны, полузасыпаны мусором и разными отбросами. Здесь бродили дворняги и уличные коты — когда-то эти дома тоже, наверное, были брошены владельцами. В темноте каждый шаг отдавался гулким эхом. В зябком воздухе стоял запах помоев.
Дом Казиру возвышался над соседними, теснившимися по сторонам зданиями. Свет, льющийся из его окон освещал небольшую площадь перед фасадом.
— Вот мы и дома, — произнес Джоссерек и шагнул вперед.
Несмотря на сумерки, он заметил, что входная дверь разбита вдребезги.
Раздался чей-то крик, из дома высыпали люди. Из двух соседних зданий тоже. Сверкнули поднятые клинки.
— Оставайтесь на месте!
«Значит, когда они не нашли нас здесь, они устроили засаду», — мелькнуло в голове у Джоссерека. Раздался топот. Его запястье схватила твердая рука, перед глазами возникло лицо баромьянца.
Джоссерек резко высвободил руку и ударил коленом вверх. Солдат отпрянул, взвыл от боли и выронил меч. Подоспели другие. Джоссерек крутился и увертывался. Сталь свистела по тому месту, где он только что находился, но каждый раз он успевал отпрыгнуть в сторону.
— Берите их живыми, скоты! — орал кто-то на языке Гаамандура.
Мелькнула мысль: «Все это немного облегчает мне жизнь.» Он заметил Донию, прижавшуюся к стене. Она упустила свой шанс. Но эти кавалеристы были непривычны к грязной уличной драке врукопашную. Под рукой Джоссерека хрустнула чья-то кость, брызнула кровь. Ребром ладони он ударил кого-то по шее. Теперь он был свободен. Он убегал, его ноги были длиннее и проворнее, чем у преследователей, поэтому он быстро скрылся от них в тумане. Позади него низко гудел рог, скликая солдат к Фаунтин Серкас. Но было уже поздно.
«Так где же теперь укрыться шпиону, посланному морским народом?»
VI
— Да проклянут его Девять Дьяволов! Казиру исчез из своего дома, когда мои люди заняли его, — произнес Сидир скрипучим голосом.
— Может быть, у него есть подземный ход, известный только ему одному, — предположил Понсарио. — Говорят, что в лисьих норах один вход и один выход. А у этого лиса и того больше. Боюсь, что вашим псам теперь долго не удастся взять его след.
Сидир покосился на жирное плоское лицо купца. — Почему ты никогда раньше не говорил мне о Казиру? — требовательно спросил он.
Понсарио поерзал в кресле, сложил руки на животе и окинул взглядом Лунный зал. Утро освещало его, дымился ароматный кофе, в открытое окно проникал мягкий ветерок, слышался скрип повозок. Рыжий мужчина положил руку на кинжал.