Остался лишь самый минимальный гарнизон, которого хватало лишь на то, чтобы поддерживать порядок в городе, близлежащих селениях и на побережье. В поход выступило более тридцати тысяч человек. Большая часть из них не должна была идти до конца. План Сидира состоял в том, чтобы по мере продвижения основывать по берегам Югулара опорные базы и таким образом покрыть всю территорию сетью опорных пунктов. Чтобы начать строительство, ему требовалось много материалов. Караваны мулов заполнили торговые пути, буксиры пенили воду, волоча за собой баржи. Впереди речного каравана величаво двигался «Вейрин», украшенный золотом поверх жемчужно-серого корпуса и надстройки, оснащенный мощным гребным винтом. Этот корабль был построен рагидьянцами по образцу кораблей Киллимарейча — роскошное транспортное и служебное судно, предназначенное для командного состава войск.
«Эта экспедиция совершенно не походит на те, что предпринимались раньше, когда баромьянцы весело плыли вниз по реке, походя занимаясь грабежом и разбоем», — думал Джоссерек, забравшись на борт. Ему стало известно, что Сидир не мог больше откладывать создание последней базы, откуда кавалерия баромьянцев должна была начать последний решительный бросок.
Его сведения носили косвенный характер и исходили в основном от Казиру. Скрываясь от властей, он почти никого не видел, кроме него. У заместителя главы Братства были свои потаенные мышиные ходы, и он кружил по городу в своей потрепанной одежонке, не попадаясь на глаза ищейкам Сидира. Джоссерек был уверен, что наткнись на него имперцы, его наверняка задержали бы, но поиски были свернуты — начиналась подготовка к войне. Казиру выделил Джоссереку комнату с зарешеченным балконом в доме, где держал награбленное и наворованное за долгие годы преступной жизни. Ни у кого, кроме самого хозяина и слуги, который прислуживал и Джоссереку, не было ключей от этой сокровищницы. Джоссерек мог пользоваться книгами, спортивными снарядами, но женщин в этом доме не было. Это был скучный месяц, если не считать разговоров с Казиру.
«Опасность! — ликовало в Джоссереке, когда он вновь ощутил многолюдство улиц, причал, трап под ногами, палубу. — Выбраться из этого города во что бы то ни стало, не жалея пота и даже крови. И если здравый смысл против такой авантюры, то пусть его сожрут акулы, этот здравый смысл.»
— Имя и должность, — спросил рагидьянский боцман, когда Джоссерек ступил на борт «Вейрина».
— Сэйг Аммар, сэр, — ответил он. — Кочегар.
Боцман недоверчиво переводил взгляд с него на судовой журнал и обратно.
— Откуда вы?
— Танва, сэр. Человек, которого сначала назначили на эту работу, заболел, его звали Лужежан, сэр. Так вот, он заболел. И получилось так, что я об этом узнал, сэр. Я пошел в Якорный Зал и нанялся на эту работу.
Фактически все уладил Казиру. Он сунул в лапу поставщику угля — взяточничество все еще процветало среди некоторых членов Гильдии, — и при найме предпочтение было отдано Джоссереку.
— Ага, вот запись… — Боцман продолжал внимательно рассматривать нового матроса. Джоссерек мог бы снять серьги, подстричь волосы, отрастить короткую бороду, прикрыть колени грубой рубахой рагидьянского покроя и повесить на плечо матросскую сумку. Но свой акцент он бы спрятать не смог, равно как не мог скрыть признаки смешения рас на своем лице.
— Из Танвы, вот как? А разве у тамошних жителей нет обычая, как можно реже покидать свой дом?
— Совершенно верно, сэр, так оно и есть. Но я убежал из дома еще мальчишкой. — Удобнее всего было утверждать, что он родился в северо-западной провинции Империи. Горцы из тех краев были мало известны на берегах пролива Дольфин.
Боцман пожал плечами. Остальные члены команды тоже требовали его внимания. Это была самая пестрая публика: имперские купцы воспитали меньше моряков, чем требовала оживлявшаяся торговля.
— Понятно. Ты ведь не умеешь ни читать, ни писать, верно? Тебе растолкуют наши правила. Помни, мы живем по законам военного времени. Измажь большой палец в чернилах и поставь отпечаток вот здесь. Теперь спустись вниз на вторую палубу и доложись помощнику инженера.
Джоссерек предпочитал парус и даже на борту моторных судов работал всегда наверху. Эта черная дыра оказалась жарче, грязнее, душнее и шумнее, чем он предполагал, а работа была куда более нудной и изматывающей, чем та, к которой он привык. Но на собственном судне Сидира, никто из начальства не мог даже косо посмотреть на кочегара, если тот хорошо справлялся со своими обязанностями и вел себя прилично.