Сидир, окруженный конвоем, быстро пересек лед. Копыта звенели по зеленоватой поверхности. Сидира поджидал его знаменосец — золото сверкало на алом полотнище флага, Звезда Империи над родовым орлом клана Шалиф. Как хотелось бы ему, чтобы это знамя развевалось в авангарде! Когда-то так и было, но это было давно, тогда и сами баромьянцы были безжалостными варварами. Но теперь, когда они стали цивилизованным народом, они знали, что своим предводителем не следовало рисковать без надобности.
Цивилизованные… Дония не понимала, зачем он воюет, не понимала, что он подразумевает под словами «закон», «государственность», «благосостояние», «братство под покровительством Славного Престола». Когда здешние пустоши превратятся в возделанные поля, когда на них вырастут дома, в которых царит счастье, когда на острове Горн Нез расцветут сады, когда гуманность победит жестокость, познает ли душа северянки покой?
«…Положить конец!»
— Открыть перекрестный огонь!
Раздались сигналы рожков. Армия Сидира обрушилась на северян.
Они ждали в засаде у замерзшего леса. Кавалерия, зашедшая в тыл противнику, несокрушимой стеной стояла за спинами северян. Кавалерия, наступавшая справа, перешла с рыси на легкий галоп.
Длинные луки напряглись и зазвенели, посыпались стрелы. Но все лучники целили в него. Повсюду раздавалось предсмертное ржанье лошадей, люди вылетали из седел и валились на землю, насквозь пронзенные стрелами. Прогудела труба. Вверх и вниз по реке галопом с пиками понеслись уланы. Позади Сидира его пехотинцы издали дикий боевой клич и двинулись вслед за конницей влево и вправо. На освободившееся место выкатывали орудия.
Его лошадь летела так плавно и легко, что он мог пользоваться биноклем. Люди, которых он увидел впереди среди деревьев, не были похожи на рогавикьянцев. Не за рыбой же они бросились к лункам во льду, оставив свои позиции! Киллимарейч, трижды предатель цивилизации! Сидир почувствовал, что отдал бы все, только бы достать саблей Джоссерека.
Вперед, вперед!
Ряды врага смешались. Они толпились на острове, среди леса и ледяных торосов. Атаковали их псы. В первых рядах должно быть некоторое смятение. Огромные животные рычали и щелкали зубами. Но мечи и пистолеты справятся с ними. Два подразделения конницы одновременно атаковали остров. Подошла и пехота — пики, клинки, ружья и барабаны под победным знаменем Империи.
Вокруг стоял страшный рев.
Сидир почувствовал, как что-то молотом ударило его по черепу. Белый мир и голубое небо закружились в красном вихре, обрушились на него и все потемнело.
Он очнулся в реке. Его лошадь билась в плавающих льдинах и испуганно ржала, но этот звук терялся среди воплей тонущей армии. Вода неудержимо заливала ее, обжигала холодом, темнела на белом снегу.
Главное теперь — не потерять стремена, иначе стальные доспехи утянут под воду. Головы животных торчали из потока бурлящей воды вокруг Сидира. Тонущие люди бешено молотили руками по воде, потом шли на дно. Они хватались за льдины, но те переворачивались и хоронили их под собой. Рядом с ним из глубины показалась рука, потом лицо, по которому струилась черно-зеленая вода. Оно было совсем молодым, почти мальчишеским. Но полынья был слишком широка: пальцы поцарапали лед, и человек пропал.
«Это дело рук того парня из Киллимарейча, — пронеслось в сознании Сидира. — Его и ему подобных Они знают, что мы не умеем плавать. Они привезли со своих кораблей взрывчатку и взорвали лед. А этих варваров посадили здесь не для того, чтобы драться с нами, а чтобы ввести нас в заблуждение… Неужели все мужчины и женщины северян знали об этом? Что ж, может быть и так. Даже самый последний рогавикьянец способен сохранить секрет так же глубоко, как ледник схоронил предков.»
Поверх обломков льдин он видел, как тысячи воинов тыловых подразделений рогавикьянцев подъехали к краю воды и двинулись вдоль берега. Как только имперские солдаты добирались до берега, их убивали.
«Почему я не догадался?
Неужели Дония, когда приезжала ко мне, знала, что может лишить меня разума? Похоже, что да. Я для нее только враг, а она говорила, что нет других врагов, кроме захватчиков, но уж для них не может быть никакой чести. Все методы хороши. В этой волчице нет ничего человеческого».
Горн Нез возвышался над ним, чистый, как зима, если не видеть кричащих красных пятен крови вокруг убитых солдат.
Он вытащил саблю и заставил свою лошадь плыть к острову.
Рогавикьянцы подобрались и ждали.