Она ожидала в шлюзе. Часовые замкнули ее в свой круг, как стая волков. Ему бы хотелось, чтобы на лице ее, которое он видел в последний раз, не было столько муки и страдания.
— Доминик?.. — прошептала она.
— Он согласился, — сказал ей Фландри. — Ты можешь идти к нему.
Она качнулась. Он подхватил ее и поддержал.
— Ну-ну, — сказал он грубовато, хотя сам с трудом сдерживал слезы, и погладил ее по блестящим растрепанным волосам. — Ну-ну, все кончено, мы победили, ты и я… — Она продолжала клониться. Он едва успел удержать ее.
С дорогой ношей на руках, он прошел в больничный отсек, уложил ее и сделал стимулирующий укол. Через несколько секунд краски вновь ожили на ее лице, ресницы дрогнули, зеленые глаза разыскали его взглядом.
— Доминик! — крикнула она. В голосе ее дрожало рыдание. — Это правда?
— Сама увидишь, — улыбнулся он. — Но будь осторожна. Я впрыснул тебе самую минимальную дозу.
Она подошла к нему, все еще измученная и потрясенная. Их руки встретились. Поцелуй их был долгим, почти бесконечным.
— Я хочу, — надломленным голосом произнесла она, — я почти хочу…
— Нет. — Он снял ее голову со своего плеча.
Она отступила назад.
— Тогда я хочу, чтобы у тебя было все, что только может быть в жизни хорошего, с девушкой, которая действительно создана для тебя.
— Спасибо, — сказал он. — Насчет меня не беспокойся. Все, что произошло, стоило того неприятного, что у меня было. — «И будет всегда». — Не стоит медлить, Катрин. Иди к нему.
И она пошла. Он следил за шлюпкой, уносящей ее к Мак-Кормаку, пока та не исчезла. Потом он стал ждать техников Мак-Кормака.
16
Странные солнца мерцали вдалеке. Темнота поглотила последние из имперских звезд.
Мак-Кормак закрыл за собой дверь каюты. Катрин встала с дивана. Она хорошо отдохнула — вначале под действием седативных средств, потом транквилизаторных — и лечение вкупе с хорошим питанием вернули ей былую красоту. На ней было серое переливающееся платье. Оно оставляло открытыми шею и ноги до икр, и, туго перехваченное в талии, подчеркивало изгибы ее сильного тела.
Он остановился.
— Я не ожидал, что ты уже здесь, — вырвалось у него.
— Медики освободили меня, — ответила Катрин, — учитывая то, что мне полезна смена впечатлений. — Улыбка ее была робкой.
— Но… да, пожалуй, — сказал он, и голос его звучал напряженно. — Мы точно установили, что наш маневр вокруг этой туманности сбил с толку разведчиков противника. В межзвездном пространстве, не нанесенном ни на одну карту, им никогда нас не найти. Да я и не думаю, чтобы они очень этого хотели. Слишком рискованно посылать так далеко корабли, необходимые на границах Империи. Нет, нет, мы не встретимся с ними — если только не вздумаем вернуться.
Она испуганно воскликнула:
— Это невозможно! Ты же обещал!
— Я знаю. Не то, чтобы я не мог… если бы… Нет, я не боюсь, я не хочу. Фландри, черт бы его побрал, был прав. Мне пришлось бы искать союзников, а этим союзникам пришлось бы предложить на разграбление Империю. Будем же надеяться, что угроза моего возвращения вынудит их найти хорошего губернатора.
Но она сказала только:
— Диуба, как ты можешь в такую минуту думать о политике и о войне?
— Прости меня, — проговорил он. — Никто не предупредил меня о твоем приходе. А мне нужно было приготовиться.
Она подошла к нему вплотную, но они не обнялись.
— Приготовиться? — переспросила она.
— Нет, нет, ты подумала совсем не о том. И потом, тебе не следует так резко вскакивать. Сядь-ка лучше. Просто… э… нужно все заново устроить в спальне и…
Она быстро закрыла глаза. Когда она снова их открыла, самообладание уже полностью вернулось к ней.
— Бедный Хьюг, — проговорила она. — Ты тоже очень испуган. Я должна была подумать о том, как тебе будет больно.
— Чепуха, — ответил он и потянул ее к тахте.
Она сопротивлялась так настойчиво, что он опустил руки. Прижавшись щекой к его груди она сказала:
— Подожди. Мы пытаемся не думать о нас. О том, чем я могу быть для тебя после всего, что со мною случилось. Но если то, что осталось во мне невысказанным… что касается меня и Фландри… это не значит, что мы… Клянусь, это не так.
— Я не могу в тебе сомневаться, — проговорил он в ее волосы.
— Нет, просто ты настолько благороден, что не можешь не верить в меня изо всех сил и даже не пытаешься предположить что у нас было. Бедный Хьюг, так жить невозможно.
— Но вместе мы… — он теснее прижал ее к себе.