— Не всем же быть охотниками или торговцами металлом, мадам. Но ведь я как-то должен зарабатывать себе на жизнь.
— Ведь вы… моряк? Я никогда раньше не встречала моряков.
— Мм-мм… моряк я постольку, поскольку это наиболее доступная работа. А на самом деле я бич.
— Кто? — спросил Казиру.
— Это слово очень распространено на Материнском океане, — пояснил Джоссерек. — У нас есть люди, в основном мужчины, у которых нет корней; они скитаются с острова на остров, перебиваются случайными заработками и нище долго не задерживаются. Некоторые из них — никчемные или даже опасные типы: нищие, жулики, воры, бандиты, убийцы, которые время от времени задерживаются там, где, по их мнению, безопасно.
Казиру грустно усмехнулся.
— Это не самое тактичное замечание, произнесенное в этом доме.
Ближайший слуга немного подался вперед.
Мускулы Джоссерека напряглись.
Дония разрядила обстановку, громко рассмеявшись.
Джоссерек собрал всю свою сообразительность.
Я не хотел оскорбить вас, сэр, — произнес он. — Просто некоторые наши выражения не вполне типичны для Арванета.
— Ладно, так кто же такой бич? — спросила Дония и залпом выпила свое вино.
— Это… Хорошо, я попробую объяснить. — У Джоссерека появилось внезапное чувство, что она не позволит Казиру никаких выходок по отношению к нему. — Это честный рабочий, который время от времени переезжает с места на место, — сказал он, чувствуя, как спадает напряжение, и улыбнулся ей в глаза. — Не всегда буквально соблюдающий закон. Среди бесчисленного множества неразумных малых народов в Океании существует слишком много дурацких закончиков, и все они требуют, чтобы эти закончики соблюдались. Но у нас есть свой кодекс. Кроме того, мы гордимся своим профессиональным мастерством. У нас есть король, этикет, ежегодные собрания, никто не регистрирует членство, никто не агитирует за вступление в наши ряды, никакой такой ерунды. Слухи расходятся быстро. И все вскоре узнают, кто настоящий бич, а кто нет.
— Никогда раньше не слышала ни о чем подобном, — сказала Дония.
Принесли черепаший суп.
Она вовсе не кокетничала, когда слегка прикрывала глаза, давая Джоссереку возможность побольше рассказать о себе. Ее просто и естественно интересовал его мир. Он был удивлен, как много она о нем знала. Но это были книжные знания. Он был первым из морского народа, с кем она встретилась лицом к лицу.
Если его догадки были верны, ему предстояло завоевать ее доверие. Казиру был лишь средством на пути к этому.
«Опасное средство. Его тоже следовало бы привлечь на свою сторону, добиться его заинтересованности, сделать своим союзником. Тем более, что пока неясно, почему Дония оказалась гостьей в его доме.»
Когда он осторожно спросил ее об этом, она ответила: — Мы с ним старые друзья. Я приехала, чтобы узнать, чего я могу ожидать теперь, когда Рагид захватил Арванет. Ничего больше. — На северных землях немногословие не считалось недостатком.
Джоссерек стал рассказывать им о своей жизни, причем говорил правду, хотя и не всю.
Он родился у дочери смотрителя дока в Ичинге в результате связи между нею и отпрыском благородного семейства.
— У нас в Киллимарейче все еще существует конституционная монархия. Она руководит Советом Старейшин — земельными магнатами и капиталистами — а также неким совещательным органом, который выбирается племенами, хотя в наше время принадлежать к тому или иному племени значит не больше, чем иметь ту или иную фамилию.
Они могли бы пожениться, но конкуренция поглотила отцовское состояние, и он умер в результате несчастного случая, работая грузчиком в порту. Джоссерека воспитывали мать с дедом. Он всегда любил упрямого и практичного старика. Но потом появился отчим, который так никогда и не принял мальчика. Это толкнуло подростка в уличные компании. Уже спустя много времени после того, как он был осужден, после удачного побега и скитаний по четверти земного шара он заехал на постоялый двор, который содержала его семья. Его дед умер. Он пробыл там очень недолго и больше никогда не возвращался.
— А разве вас, беглого каторжанина, не разыскивали? — поинтересовался Казиру.
— Я был полезен кое-кому, и он, пустив в ход свое влияние, добился для меня прощения, — ответил Джоссерек. — Но, может быть, достаточно обо мне?
— Вы говорите, как образованный человек…
— Вы удивитесь, если узнаете, сколько свободного времени остается у удачливого солдата, чтобы смотреть, читать, размышлять, слушать образованных людей, если есть на то желание. Вот например, вы, мадам Дония. Я очень бы хотел вас послушать.