Интересно, что происходит у него в голове, когда из ран вытекает еще больше крови? Когда они расходятся при напряжении, но он не делает никаких движений, чтобы остановить это.
— Тебе не обязательно быть здесь, Рея.
Мой взгляд скользит к его затылку.
— Это первое, что ты говоришь? — прошептала я, мои глаза автоматически снова устремляются к его спине, когда я хмурю брови.
— Почему ты все еще здесь?! — потребовал он, и я вздрогнула от его гнева. Он злится на меня?
— Ты уходил ночью, когда я спала, иногда ты даже не забирался в постель, пока луна не поднималась высоко в небе. Но на этот раз ты ушел, чтобы забрать кристалл, поэтому, конечно, я пошла искать тебя, когда ты не вернулся, — сказала я ему, потирая руки, чтобы согнать озноб внизу.
Это не похоже на прохладу силы Дариуса, которую можно ощутить в жаркий день и поприветствовать ее. Нет, холод здесь, внизу, смертельный.
— Я все еще здесь, потому что ты здесь!
— Тебе не следовало выходить из комнаты, я бы скоро вернулся.
— Я ждала достаточно долго.
Я услышала, как он тихо зарычал.
— Просто уходи, Рея.
— Нет.
— Я сказал, уходи! — он ударил кулаками по столу, и я услышала, как тот скрипит под его давлением.
— Нет, — мой голос сорвался на этом слове, и он повернулся, наконец, лицом ко мне.
— Я предупреждаю тебя, Рея, — его руки сжаты в кулаки, и я качаю головой.
Он меня не пугает.
— Почему? — прохрипела я, и он отвернулся от меня.
Я встала и шагнула к барьеру, а он отступил, ударяясь о стол. Я остановилась, наблюдая за его реакцией, вглядываясь в его лицо, чтобы попытаться понять, о чем он думает.
— Скажи мне, Дариус, пожалуйста.
— Тебе не о чем беспокоиться.
— Есть о чем! — я закричала, мое тело задрожало. — Боги, это же не ерунда, — тихо сказала я ему, смаргивая слезы.
Его челюсть сжалась, когда он посмотрел на меня, на мои слезы, и его взгляд стал жестче, прежде чем он отвел его в сторону. Я проследила за его взглядом, и мой желудок сжался, когда я увидела еще один хлыст на полу. Глаза Дариуса вернулись ко мне, и я показала головой, умоляя взглядом.
Барьер стал сплошным черным цветом.
— Нет, — прошептала я.
Мое сердце так бешено колотится в груди, что я слышу его в ушах, как барабанную дробь, как будто оно прямо рядом со мной.
Я слышу движение.
— Дариус, ты не можешь иметь в виду… — я прижала ладони к барьеру, мои пальцы впились в него.
Кончики моих пальцев светятся голубым, когда они слегка погружаются внутрь, как раз в тот момент, когда я слышу первый удар.
Я икаю, перекрывая рыдание, прижимаюсь лбом к барьеру и вздрагиваю.
— Остановись!
Треск.
— Дариус, — закричала я, вжимаясь в барьер и зажмуривая глаза, когда мои собственные воспоминания угрожают всплыть на поверхность. Руна хнычет внутри меня, беспокойно расхаживая взад-вперед.
Треск.
Остановись.
Треск.
Остановись.
Я падаю на колени, слыша, как хлыст снова и снова ударяет по его коже, пока плачу. Каждый удар проходит сквозь меня, пронзает мое сердце и калечит мою душу.
Треск, треск, треск.
Остановись.
Остановись.
— Остановись! — закричала я, вкладывая всю силу, которая у меня есть, в барьер. Он покрывается рябью, теряя свой сплошной цвет, но не исчезает.
Затуманенным взглядом я снова вижу Дариуса на коленях, отвернувшегося от меня. Он держит хлыст в правой руке, которая висит у него сбоку, свежая кровь покрывает его и спину.
— Пожалуйста, Дариус, остановись. Мне… мне больно, — я качаю головой, прижимая кулак к груди, потирая её.
Его плечи поднимаются и опускаются от резкого дыхания, когда он замирает.
— Почему ты не можешь просто уйти? — пробормотал он.
— Я не уйду, пока ты этого не сделаешь.
Я не уйду.
— Ты не можешь ожидать, что я забуду то, что увидела.
— Это было то, чего тебе никогда не суждено было увидеть. Ты хотела, чтобы мне было так же больно, как тебе, я даю тебе то, что ты хочешь, и просто продолжаю делать то, чего заслуживаю, — его голос грубый, он пытается скрыть боль, которую, без сомнения, испытывает.
Я делаю паузу. Я ведь это сказала, не так ли? Я хотела причинить ему боль больше всего на свете, я хотела отомстить за то, как он причинил мне боль. Но я не смогла бы этого сделать, он это знает.
— Это... это моя вина? — спросила я, чувствуя, как мой желудок наполняется свинцом.
Он мгновенно качает головой.
— Нет, никогда, — яростно ответил он.
Следует тишина, пока я не заговорила снова.
— Я действительно хотела причинить тебе боль, — признаюсь я, проглатывая комок в горле. — Ты знаешь, что я не могла этого сделать, но это не значит, что я хотела, чтобы это произошло. После того, как мы поговорили, я подумала, что мы пытаемся двигаться вперед, а не остаемся в прошлом.
— Шрамы на твоей спине всегда будут в настоящем! — он рычит.
Мое сердце разрывается.
— И твои теперь тоже, не так ли? — спросила я, мой взгляд блуждает по его кровоточащей плоти. Я снова прислоняюсь головой к его барьеру. — Зачем ты это делаешь, Дариус, скажи мне, помоги мне понять. Мы увидели воспоминание, а потом ты просто не вернулся... чтобы сделать это? Почему?
Он жестоко смеется, и волосы у меня на затылке встают дыбом. Это напоминает мне о том, как все пошло прахом в Эридиане. Мое сердце забилось быстрее.
— Я выпорол тебя, потому что думал, что видел, как это ты вызвала рогуров, только теперь я увидел не тебя, не так ли? Это была твоя мать.
Костяшки его пальцев белеют от того, как сильно он сжимает хлыст. Я напрягаюсь.
— Я давно знал, что это не ты, но видишь это? — он опускает голову, его плечи ссутуливаются. Гнев исходил от него, когда он рычал, но не на меня, а на самого себя. — Это напоминание о том, что я подвел тебя.
Итак, он спустился сюда, чтобы навредить себе, но что-то здесь не сходится.
— У тебя старые шрамы, Дариус. Как долго ты этим занимаешься?
Пауза.
— Дариус! — я кричу, когда он не отвечает мне, ударяя рукой по его барьеру.
Рычание.
— С тех пор, как ты сбежала из замка Волворн.
Я отшатываюсь, у меня перехватывает дыхание.
— Но… Но это было несколько месяцев назад.
— Так и было.
Я в ужасе смотрю на кровь, стекающую по его спине.
— Как часто ты это делал? — я вспоминаю те времена, когда он исчезал. Я сглатываю. — Каждые несколько недель?
Он покачал головой.
— Каждые несколько дней?
Пауза, а затем подтверждающее ворчание.
Моя душа разрывается.
Как я раньше этого не заметила? Если подумать, я даже не видела его полностью обнаженным с тех пор, как он привел меня сюда. Даже в душе он всегда был лицом ко мне, а когда мы трахались, он оставался в одежде или следил за тем, чтобы не стоять ко мне спиной. Я вспоминаю, как висела на его плече и ударила по его спине, как он издал стон, только теперь я понимаю, что это было от боли. В ванной, когда он потел сквозь футболку, это был вовсе не пот… это была кровь.
Когда он вытягивал спину и расправлял плечи, словно пытаясь избавиться от какого-то дискомфорта, его пороли ночью, когда он уходил?
Он скрывал это от меня все это время...