Он и так достаточно наказывает себя.
Именно это Лео однажды сказал мне, когда попросил быть с ним помягче. Вот что он имел в виду.
Мой взгляд скользит вверх, к его затылку.
— Ты наказываешь себя.
— Конечно, наказываю, — без колебаний отвечает он, глядя на меня через плечо. Его глаза усталые, но твердые. Его хмурый вид сердитый, но несколько побежденный. — Конечно, я наказываю себя, это, блядь, наименьшее, что я могу сделать, Рея.
— Но...
— Ты думаешь, после нашего разговора все забудется после того, что я с тобой сделал? — он качает головой, поднимается на ноги и подходит ко мне тяжелыми и резкими шагами, когда роняет хлыст на пол.
Я смотрю на него, наблюдая, как с него капает его кровь, прежде чем мой взгляд возвращается к нему.
— Каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу хлыст в своей руке, — резко говорит он с гримасой на лице. — Я вижу, как каждая кожаная полоска разрывает твою плоть, вижу, как она трескается и кровоточит, и я вижу, как твое тело напрягается и дрожит. Я вижу, что я с тобой сделал. Каждый. Блядь. День.
Мои глаза щиплет от его слов, от его мучений из-за того, что он сделал со мной. Его ноздри раздуваются, когда он протягивает ко мне руку, и я протягиваю свою дрожащую руку, чтобы положить ее рядом с его рукой на барьер, но он отводит ее подальше от меня.
— Я вижу все это, — тихо говорит он мне. — Мое наказание. Мое сожаление. Моя худшая ошибка, о которой я даже не мог сказать вслух до того дня, когда мы были с тобой в саду, как гребаный трус.
Он смотрит, как его пальцы зависают перед моей ладонью на барьере, наблюдает, как его рука двигается взад-вперед, как будто он хочет прикоснуться ко мне, но отказывается.
— Как я мог не поступить с собой так, как поступил с тобой?
Он наблюдает, как моя магия вливается в барьер, ищет способ разрушить его. Мне нужно быть рядом с ним, мне нужно… утешить его.
Я никогда не хотела этого для него.
Я не слишком задумывалась о том, как то, что он сделал со мной, может повлиять на него. До того дня я даже не знала, что он сожалеет, но слышать, как он говорит о том, как часто его это мучает, как он видит, что сделал со мной...
Сквозь барьер проскальзывает щупальце, и я концентрируюсь на нем, двигаясь к Дариусу. Оно тянется, скользит по его руке и остается там, когда я перемещаю его к его ладони. Дариус наблюдает за этим, поворачивая руку, и черная прядь переплетается с моей, удерживая там.
Держит меня там, как будто не хочет, чтобы я исчезла.
— То, что я сделал, непростительно, — продолжает Дариус, не отрывая глаз от нашей магии. — Я причинил боль тебе, поэтому я причинил боль себе. Ты истекала кровью, и я буду истекать кровью. Тебя разорвали, и я буду разорван, на тебе шрамы, и я, блядь, буду носить эти шрамы, — рычит он, его взгляд возвращается ко мне, когда из моего глаза скатывается слеза. — Нет ни тебя, ни меня, всегда будем мы. Равные во всех отношениях.
Он наблюдает, как скатывается еще одна слеза, и его челюсти сжимаются, он качает головой.
— Так что не плачь из-за меня, маленький волчонок, я делаю только то, что заслужил.
Мое сердце пронзает острая боль, и я снова потираю грудь, когда из моих глаз капают новые слезы. Он причинял себе вред в течение месяцев. Еще до того, как вся правда стала известна.
Он причинял себе боль больше раз, чем мне когда-либо, и все же он не останавливается.
Не прекращает.
Это не то, чего я хотела. То, чего я когда-либо хотела. Особенно после того, как узнала, что ему угрожали безопасностью его людей, если он откажется от приказа Чарльза выпороть меня. Я бы сделала что угодно для своей семьи, и именно это он сделал в тот день. Он защищал их.
Я вижу это с его стороны, тогда я бы не задумываясь предпочла ему свою семью.
Мы все еще были врагами.
Сейчас… Я не знаю, кто мы такие, но мы больше, чем были раньше.
Я думаю о поле цветов леси, которое он мне сделал, об улыбке на его лице, когда он наблюдал за мной, пока я играла и танцевала часами.
Нет. Мы больше не враги.
— Прекрати это, — шепчу я, закрывая глаза от натиска эмоций, бушующих во мне. — Ты не хочешь, чтобы я плакала?
— Только не так.
— Ты не хочешь, чтобы мне было больно?
— Конечно, нет, — рычит он, земля дрожит.
Мои глаза распахиваются, и я вдыхаю.
— Ты же не хочешь, чтобы у меня были еще шрамы?
— Никогда больше! — он наклоняет голову, ноздри раздуваются, когда он рычит. — Я не позволю никому прикасаться к тебе, чтобы оставить шрамы, маленький волчонок. Тех, кто осмелится попытаться, ждет очень мучительная смерть.
— Нет, — говорю я, делая шаг назад, а вместе с ним и забираю свою силу. Он хмурит брови, наблюдая за мной. — Не никому то... Мне.
Я толкаю по земле хлыст, который забрала у Лео. Дариус переводит взгляд на него, затем медленно поднимает его на меня. Они темнеют, эти крапинки появляются снова, когда он замирает как мертвец.
Он не остановится? Тогда я заставлю его.
И он никогда больше этого не сделает.
— Ты не хочешь этого делать, — бормочет он, но это смертельно опасно, предупреждение переполняет его изнутри.
Щупальца его силы появляются из-за его плеч, сердито шурша, когда под ногами появляется туман.
— Даже не думай об этом.
— Испытай меня.
Мы мгновение смотрим друг на друга, а затем я наклоняюсь, протягивая руку за хлыстом.
— Ты же знаешь, как плохо я умею делать то, что мне говорят.
Мои дрожащие пальцы едва дотрагиваются до него, когда чья-то рука ложится мне на плечо и с глубоким рычанием резко отдергивает меня.
— Ты никогда не будешь… умф.
Мои руки обвиваются вокруг шеи Дариуса, когда я прыгаю в его объятия. Его руки оказываются у меня под задницей, его сила обволакивает меня, когда я прижимаюсь к нему. Я ощущаю раны на его спине, когда зарываюсь лицом в его шею, омывая его кожу своими слезами, и притягиваю его ближе к себе. Просто нуждаюсь в том, чтобы он был ближе.
— Маленький волчонок? — его голос настороженный, неуверенный.
Руна скулит внутри меня, и я чувствую, как она подходит как можно ближе к поверхности, пока волк Дариуса встречается с ней.
— Хватит, — шепчу я ему в шею. От такого запаха его крови меня тошнит, но я не могу остановиться. — Поклянись в этом, — он ворчит, и я откидываюсь назад, глядя на него сверху вниз.
Он медленно качает головой, его глаза говорят мне о его выборе.
Я резко хватаю его за шею сбоку.
— Тогда я никогда не перестану хвататься за него.
Я смотрю вниз, на хлыст, и все его тело напрягается, еще больше его магии обволакивает меня, когда он обнажает зубы.
Я показываю глазами, насколько я серьезна, что никогда не остановлюсь. Что если он продолжит это делать, то и я тоже.
— Как я воздам себе по заслугам за то, что сделал с тобой, если ты не даешь мне этого сделать! — сердито говорит он, но его прикосновение ко мне нежное, он не дает мне упасть. — Я не хочу твоего прощения за это.
Я провожу руками по его волосам и откидываю его голову назад, обнажая собственные зубы.
— Поклянись в этом, — требую я. — Мне не нужно это от тебя, Дариус, ты слышишь меня? Я не хочу этого, я презираю это.