Она посмотрела на существо, стоявшее перед ней на коленях. Он смотрел на нее с презрительной ненавистью, и она впервые поняла, что ошиблась: демон был совсем не таким, каким она его помнила. Несмотря на отсутствие возраста, он стал старше и утомленнее. Кирсти увидела отчаяние и усталость в его глазах. Там, где когда-то блистал гений, теперь было только запустение. В другой жизни она могла бы испытывать жалость к этому отвратительному животному, но это была не та жизнь, и никогда такой не будет.
- Если тебе больше нечего сказать, то примирись со своей избранной судьбой.
- Я хочу кое-что сказать, - сказала Кирсти, почти задыхаясь.
- Скажи.
- Я нашла твою слабость!
Сказав это, Кирсти издала крик ненависти, спрятанной рукой вытащила молоток из укрытия и замахнулась им; она обрушила острую часть молотка, на голову демона. Он соединился с его щекой, раздался звук металла, скрежещущего о кость. Демон отшатнулся назад, гвоздь застрял в когтях молотка и дернулся в сторону. Сенобит издал гортанный крик боли, когда луч резкого синего света вырвался из раны на его лице.
Кирсти мгновенно вскочила на ноги и бросилась к двери, ведущей обратно на остров.
Демон закричал от ярости и, прежде чем Кирсти успела добежать до двери, он набросился на нее, швырнув обратно в грязное болото Пустошей. Он преследовал ее, его цель была ясна: покончить с ее существованием.
Он ударил ее, его удар был яростным, открывая раны на ее лице и шее. На долю секунды Кирсти представила себе Фрэнка Коттона, одетого в тело своего брата, стоящего над ней на чердаке на Лодовико-Cтрит, охваченного такой же яростью и такими же намерениями, с яростной татуировкой из хлыстов, впивающихся в его плоть. Тяжесть воспоминаний умоляла ее потерять сознание. Это было бы так легко. Она будет свободна. Она чувствовала, как ее жизнь ускользает, а вместе с ней и страх. Она чувствовала что-то еще в своем сознании, но не могла найти слов, чтобы описать это ощущение. Это была тяжесть, но не духовная, а та, что осталась в физическом мире. Это придавило ее руку вниз.
Она сосредоточила свое внимание на тяжести. Она казалась ей важной, как будто пыталась что-то сказать ей, как будто имела какое-то значение. Она вернулась в дом на Лодовико-Cтрит, к женщине, которая все испортила.
Джулия.
Она убила всех тех невинных людей.
Молотком.
Как тот, который Кирсти все еще сжимала в руке.
Это было оружие, из-за которого началась драка.
Сознание Кирсти зашевелилось, и она с удивлением обнаружила, что ее тело все еще сжимает молоток.
Не раздумывая, Кирсти взмахнула молотком. Мгновение спустя он соединился, вонзив в кость монстра очередной гвоздь. Но когда Кирсти отвела молоток назад, намереваясь ударить Пинхедa еще раз, коготь молотка вырвал с собой гвоздь, вонзенный в нос демона. Он выругался, когда еще один, более яркий луч испорченного света просочился из свежей раны на его лице. Он мгновенно отпустил ее и отступил назад, пытаясь блокировать свет, который теперь лился из его ран.
Кирсти снова смогла дышать.
Она открыла глаза, приходя в себя. Она увидела Сенобита, который пристально смотрел на нее. Его ярость утихала, уступая место чему-то другому. Хотя она не могла сказать, что именно это это было.
Он не сделал никакого продвижения к ней. Двигаясь теперь только инстинктивно, она отползла на несколько шагов назад, опасаясь, что он решит сделать еще одну атаку. Затем она встала и на мгновение пошатнулась, боясь, что ноги не выдержат её. Внезапно она мысленно вернулась в начальную школу. В тот класс, где несчастная Мисс Прайор ударила Кирсти, когда та уличила ее во лжи. Она так и не закончила задание. Об этом Кирсти позаботилась в кабинете медсестры. Но все эти годы спустя, Кирсти наконец-то знала, о чем она попросит человечество.
Еще до того, как этот демон вошел в ее жизнь, Кирсти уже научилась не просить у Бога ничего. Мисс Прайор была далеко не лучшей учительницей, но это не означало, что Кирсти не получила от нее никаких уроков. И теперь, в этом месте, когда Кирсти чувствовала себя так далеко от Бога, как никогда в жизни, она знала, чего хочет от Hего - и хотела этого для себя и для блага всего человечества: избавиться от порчи, которой был Пинхед. Может быть, когда-то он и служил какой-то цели, но эта цель давным-давно исчерпалась, и от него осталась лишь злая оболочка гнева и печали.
Я знаю, что лучше не просить тебя ни о чем, - подумала Кирсти, направляя свой призыв к Hебесам. - Но сейчас я готова сделать исключение. Даже если я не переживу этого, пожалуйста, не позволяй этому мешку с дерьмом продолжать делать это с людьми.