— Благодарю, — Ларри взял стакан с виски из рук Джулии.
— За что выпьем?
— Может, за счастье?
Ларри казалось, что снова все встает на свои места. «Может, — думал он, — все будет хорошо. Джулия тогда просто устала в связи с переездом, да потом еще эта рука, нервотрепка…»
— Да, конечно, за счастье! — подхватила Джулия, и глаза ее сделались грустными.
Они выпили и поставили стаканы на телевизор.
— Ну, как я тебе? — Джулия, пристально глядя на него, подняла рубашку до подбородка.
Ларри сглотнул, потому что в горле у него сразу пересохло. «Давно с ней такого не было». До сих пор, когда они оставались наедине, Джулия все чаще ссылалась на недомогание или головную боль.
— Джулия… Ты не знаешь… Ты у меня самая замечательная женщина.
Сбросив рубашку на пол, Джулия подошла к окну, дернув за шнурок, раздвигающий шторы.
— Зачем ты это делаешь, Джулия?
— Все равно никого нет. Посмотри, какая прекрасная ночь…
Ларри подошел к окну и посмотрел через плечо жены на далекие, по-зимнему яркие звезды.
Обернувшись, она обняла мужа и увлекла его с собой на диван.
В тот вечер она думала о Фрэнке. Вместо Ларри здесь с ней должен был быть Фрэнк. Предаваясь любви с Ларри, она закрывала глаза и представляла себе, как над ней склоняется Фрэнк.
Все вернулось на свои места, как только прошла ночь.
— Джулия, ты точно не хочешь пойти? — надевая выходной костюм, уже в который раз за сегодняшнее утро, спросил Ларри.
Уже почти неделя, как они живут на новом месте. Ларри хотелось пригласить Керсти посидеть где-нибудь в тихом уютном уголке, по-семейному, потолковать, выпить кофе, узнать, как у нее дела, как работа — в общем, просто встретиться со своей дочерью. Получив от Джулии категорический отказ, он вздохнул, позвонил Керсти и договорился о встрече. Сомнения снова заползли ему в душу, проникая в нее все глубже и глубже.
— Не знаю, — продолжал ранее начатый разговор Ларри, — может, не стоило возвращаться… В Бруклине же было не хуже, чем здесь.
Сделав маленький глоток, Керсти поставила чашку с кофе на блюдце.
— Послушай, если ты любишь ее, значит в ней должно быть что-то такое, что стоит любить.
— Ты же понимаешь, все не так просто в жизни, — Ларри помешал кофе. — Она закрывается в комнате Фрэнка, не хочет выходить из дома.
— Правда? — Керсти взяла чашку с кофе и отпила из нее, не спуская с отца своего внимательного взгляда.
— Да, — ответил Ларри грустно, — такое впечатление, что она там сидит и чего-то ждет.
— Чего-то или кого-то?
— Не знаю, — повертев в руках ложечку, он повторил задумчиво, — не знаю. Это абсолютно вне моего понимания. Послушай, — Ларри мягко прикоснулся к плечу Керсти. — Не могла бы ты… не хотела бы…
— Нет, — поняла Керсти.
— Ну заехала бы как-нибудь, помогла бы мне. Почему сразу нет? Может, ей просто нужно с кем-то поговорить?
Ларри опустил ложечку в чашку, позволяя червю сомнения глодать свои внутренности.
— Ты не можешь любить его! — грозно произнес Фрэнк, глядя на Джулию немигающими глазами.
— Я не люблю, — попыталась защититься Джулия.
— Тогда, — Фрэнк вытер о полу своей рубашки лезвие складного ножа, — в чем вред от того, что я тебе предлагаю?
— Я сказала: НЕТ! — истерически взвизгнула Джулия.
— Тогда найди мне кого-нибудь другого.
— Но я…
— Этих твоих кошек и собак мне хватает ненадолго… Мне нужен человек. Найди мне его, пока полиция еще ничего не заподозрила и не стала искать. Давай! — Фрэнк подтолкнул Джулию кончиком ножа к двери и подумал: «Грязная потаскуха…»
— Я иногда страдаю от одиночества… — вздохнул Гарольд Хаслингер в смущении.
Он действительно был одинок уже почти двадцать лет. С тех пор, как умерла во время родов его жена, он так и не смог найти подругу жизни. По вечерам, в тесной убогой квартире смотрел телевизор, проверял тетради своих нерадивых учеников. Соседи считали его убежденным холостяком, но он-то знал, что это не так.
— Все бывает, — с грустью ответила ему Джулия, думая о Фрэнке.
Ей было жаль этого маленького, чем-то похожего на китайца, человека в больших роговых очках, но отступать было поздно.
Перила у деревянной лестницы, по которой они поднимались, казались отполированными временем.
— Все бывает, — повторила она, открывая дверь и пропуская его в комнату.
— Что это? — Гарольд удивленно разглядывал убранство комнаты. — Это какая-то игра? — повернувшись к Джулии, спросил он.
— Проходите же, — подтолкнула она своего гостя, — «И будьте, как дома», — мысленно продолжила она.
Гарольд вошел, нерешительно остановился у порога. Скользнув взглядом по большому платяному шкафу, он увидел стоящего за ним Фрэнка. Скалясь безгубым ртом, Фрэнк держал в руке остро наточенную бритву.