— Мы теперь больше не бедны, Фанни. Вы будете красивы всегда, и всегда будете счастливы… даже если нам придется покинуть Ла-Розере.
— Но мне нужен Ла-Розере! Именно из-за него все нам завидуют! Это королевское имение, darling. Что же вы ответили старому Сен-Фирмену, когда он заговорил с вами о возвращении брата?
— Я сказал ему: «Я убежден, что Андре, когда я наконец увижу его вновь, будет так же доволен моими улучшениями в имении, как и процветанием своего завода в Героне!»
— Вот что называется — отшил!.. — воскликнула она. — В самом деле, на что может пожаловаться Андре? После его отъезда вы сумели добиться максимума света от окиси тория. Я не знаю ничего более прекрасного, чем замок Ла-Розере, и ничего более практичного, чем газовые горелки «Герон», единственные, милостивые государыни и милостивые государи, что в состоянии конкурировать с солнцем… и луной, любовь моя!..
И она, смеясь, обняла Жака и потихоньку увлекла его к окну.
Окно было расположено в выступе правого крыла здания, и из него открывался вид на пышный и великолепный силуэт замка в стиле Людовика XIV, на стены со множеством переплетчатых окон, украшенные мифологическими скульптурами, львиными головами и барельефами из потемневшего от времени мрамора. По четырем углам возвышались огромные башни, придававшие замку несравненное величие.
У их ног расстилались рвы, каменные мосты выходили на лужайки, прорезанные дорожками, которые, в свой черед, вели к изумительным кустам роз, в парк, в громадный лес, уже позолоченный осенью и дремавший в лучах заходящего солнца.
— Мне кажется, дорогой, что все это уже принадлежит нам! И что я никогда не смогу расстаться со всем этим!..
Жак обнял свою жену.
— Какое вы еще дитя!
— Я не могу представить, что вернулась в нашу квартиру в Героне, — продолжала она, потряхивая рыжими кудрями…
— И все же мы были там счастливы, — сказал Жак. — Мы были очень счастливы, что Андре приютил нас, когда мы приехали из Сайгона!
— Не понимаю, как можно быть счастливым, принимая милостыню! — вскричала она, подойдя к туалету и нервно теребя хрупкие безделушки, оттенявшие ее красоту.
Он побранил ее и напомнил, в какой нужде они прежде жили. Они познакомились в Тонкине и там же поженились. Она была дочерью плантатора, чьи дела шли отнюдь не блестяще. Ее воспитание было достаточно свободным, и она ежедневно посещала чрезвычайно состоятельных молодых мисс, богатство которых возбуждало в ней страстную жажду. Жака считали таким же богатым, как Андре, но в действительности он потерял все доставшееся по наследству состояние на спекуляциях с каучуком; его в буквальном смысле слова ограбили пираты Берега Слоновой Кости, а помогали им деловые парижские ловкачи. Он приехал в Тонкин, надеясь поправить свои дела, приехал с солидными рекомендациями и тотчас влюбился в прелестную Фанни; та отдала ему руку и сердце, уверенная, что сделка для нее выгодна.
Он так сильно любил ее и так боялся потерять, что не колеблясь обманул, солгал ей. Когда она узнала правду — было немало шума; но она уже принадлежала ему. У них родился ребенок — маленький Жако — и оба они были очень молоды. К тому же, они достаточно любили друг друга и не слишком отчаивались в будущем.
Тем временем, нужно было как-то искать средства к существованию. Андре, который овдовел и остался с двумя детьми, написал: «Приезжай вместе с женой, в Героне есть для вас место, и ты можешь мне пригодиться». И они приехали.
Семья Мунда де ла Боссьер подарила Франции немало честных судей и доблестных воинов, но в наш трудный век — когда человек считается бедным, если не обладает доходами в несколько миллионов — не стеснялась заниматься торговлей и частным производством. В конце концов, это не менее почетно, чем продавать свое имя в Америке, тем более, когда относишься всего только к малоизвестному, хотя и добропорядочному беарнскому семейству.
Андре был на десять лет старше Жака. Он с отличием окончил политехникум и немедленно ринулся в промышленность. Ему повезло: он встретил на своем пути бедного изобретателя, которого превосходнейшим образом надул, купив у него секрет знаменитых «газовых горелок Герон». Все произошло, как водится: небольшой капитал умножается до бесконечности, а изобретатель и его семья чуть ли не умирают с голоду.
Андре не был злым человеком, но дело есть дело.
Пожалуй, он был неплохим человеком — ведь дети обожали его и он, не колеблясь, протянул руку помощи брату.
Ему не пришлось сожалеть об этом. Желая быть полезным, Жак душой и телом предался «горелкам Герон», так что его жалованье, не превышавшее в первый год шести тысяч франков, на втором году достигло двенадцати тысяч. Но на третий год оно ничуть не увеличилось, и вполне вероятно, что молодым супругам долго еще пришлось бы довольствоваться жалкими пятьюдесятью луидорами в месяц, не будь неожиданных событий, перевернувших жизнь всех на заводе и в замке.
Глава II
СПЕШНЫЙ ОТЪЕЗД
Подкрашивая губы, Фанни вспоминала тот памятный вечер, когда в столовой своей квартирки в Героне молодые супруги вели грустный разговор, высказывая немало горьких истин. Внезапно вошел Андре и вывел их из уныния.
Он был страшно бледен.
О! она помнила все мельчайшие подробности, все слова, которые были произнесены, все.
Андре, как и Жак, был строен, высок и казался очень сильным. Но в этот вечер он дрожал всем телом и на его лице было выражение такого отчаяния, что он внушал жалость.
Увидев его в таком состоянии, они испуганно вскочили:
— Что случилось?
— Случилось… случилось…
Но он был не в силах что-либо сказать — упал на стул, сорвал с себя воротничок и тяжело дышал.
Так как Жак продолжал настаивать, Андре жестом успокоил брата. Нет, он не болен…
— Но откуда ты? что с тобой стряслось?..
— Ничего! Ничего не стряслось!.. Только я должен уехать!