- Маленький мальчик Юнь Чэ, ты ищешь смерти!
Но прежде чем он смог приблизиться к небу над Божественной Сценой, фигура блокировала его путь, издав тираническую ауру. Почтенный Цюй Хуэй сказал с безразличным взглядом:
- Король Царства Священного Навеса, немедленно вернись на места для зрителей. Никто не может вмешиваться в Божественную Битву и я думаю, тебе известно это правило.
- Почтенный Цюй Хуэй, – Король Царства Священного Навеса принудительно подавил свой гнев.
- Этот мальчик… явно заходит слишком далеко, у него плохие намерения. Очевидно, он хочет унизить мое Царство Священного Навеса!
- Хмф, есть только правило не убивать противника из-за плохих намерений, а зайти слишком далеко из-за плохих намерений можно! Если Ло Чань Гань не может больше терпеть, он может сдаться. В этом случае Юнь Чэ прекратит свои атаки. Но поскольку он еще не сдался, это значит, что он все еще хочет продолжать сражаться… Никто не может вмешиваться!
Услышав упрек достопочтенного Цюй Хуэя, Король Царства Священного Навеса также немного успокоился. Он кивнул головой:
- Хорошо, тогда мы признаем поражение в этой битве! Этот король признает поражение от имени Чань Гана!
- Только он сам может признать поражение. Никто другой не имеет права сделать это за него!
Взгляд Почтенного Цюй Хуэя снова стал холодным. Он медленно поднял голову, затем указал на места для зрителей:
- Король Царства Священного Навеса, я предупреждаю в последний раз. Немедленно покинь Божественную Сцену Дарований. В противном случае тебе придется покинуть Царство Вечного Неба. Независимо от того, каким статусом ты обладаешь!
Король Царства Священного Навеса сжал зубы, но ничего больше не сказал.
Разгневанный Король Царства Священного Навеса обернулся, собираясь вернуться на места для зрителей, но в этот момент внезапно раздался жалкий крик со стороны Божественной Сцены.
- УААхх!
Король Царства Священного Навеса мгновенно повернулся и увидел сцену, из-за которой разгневался еще больше так, что его глаза готовы были вот-вот лопнуть.
Из земли появился ледяной шип, который проделал кровавую дыру в левом плече Ло Чань Ганя и унес его высоко в небо.
На тридцать футов… триста футов… Свыше трех тысяч футов!
В мгновение ока Ло Чань Гань был безжалостно проколот ледяным шипом, на высоте более трех тысяч футов в небе. Как будто он был непростительно злым человеком, совершившим все мыслимые отвратительные преступления и был навеки осужден за свои грехи, выдающийся сын Короля Царства Священного Навеса был наколот на ледяной шип, высоко в небе, так, чтобы каждый человек, каждое живое существо в Восточном Божественном Регионе мог увидеть его.
- Ло Чань Гань, я даю тебе пять вдохов. Покажи мне, действительно ли ты такой человек, каким описал себя, или собака, которая попросит сдаться!
В местах для зрителей, Король Царства Священного Навеса пришел в ярость в этот момент. В небе Ло Чань Гань отчаянно кричал, но на лице Юнь Чэ все еще была безразличная улыбка, как будто он ничего не чувствовал… Он даже не взглянул в сторону Короля Царства Священного Навеса.
В этот момент все почувствовали неописуемый холод в своих сердцах.
Юнь Чэ, который до сих пор имел низкий статус во время своего пребывания в Божественном Царстве, делал все с максимальной осторожностью и всегда имел единственную цель – встретиться с Жасмин, теперь внезапно стал совершенно другим человеком.
Правильнее было бы сказать, что он внезапно уничтожил все цепи, которые удерживали его до последнего момента.
На Божественной Сцене Дарований, в этом Царстве Вечного Неба, он объявил всему Восточному Божественному Региону, что конец придет тем, кто разгневает его… так же, как было на Континенте Бездонного Неба.
Глава 1180. Настоящее Начало
Ло Чань Гань, проткнутый ледяным шипом в небе, громко закричал хриплым голосом. Ледяную энергию, совершенствуемую с помощью Божественного Закона Ледяного Феникса, нельзя было ни с чем сравнить. Ло Чань Ганю казалось, что его тело было проколото десятью миллионами шипов, из-за чего он испытал непостижимую боль.
Но даже если бы боль, которую испытывало его тело, увеличилась в десять раз, ее нельзя было сравнить с чувством унижения в его сердце. К небу было прибито не только его тело, но и вся слава и достоинство, которые он заработал за всю свою жизнь. Эта сцена, когда все наблюдали за ним в таком состоянии, не появлялась даже в худшем из его кошмаров. Для него это был позор, от которого он никогда не сможет избавиться.